Иногда, устав от постоянной тоски по возлюбленному, Жак пыталась найти, нащупать в себе силы, чтобы начинать его забывать. И не находила. И смирялась в очередной раз.
Видя грустное, меланхоличное настроение жены и резонно объясняя его тем, что психика женщины никак не может выровняться после выкидыша, Чарльз пробовал её как-то отвлечь. Он стал принимать приглашения в гости от своих друзей. Они два раза ходили на уикенд к его лучшему другу Айвору Олдансену с его женой Кайрой. Там всегда собиралось не так уж много народу, поэтому Жаклин не удавалось затеряться в толпе и отмалчиваться, приходилось принимать участие в беседах. И она это делала, хоть и без особого энтузиазма. Девушка и разговаривала, и молчала с одинаковым успехом и выражением лица. Видя, что эти вечеринки на жену большого терапевтического эффекта не возымели, мистер Рочестер попробовал отвлечь Жак с помощью её знакомых, и они сходили на званый ужин к Сесилии. Здесь Жаклин чувствовала себя куда лучше и свободней, но ненамного и очень недолго.
Убедившись, что общение с людьми супруге помогает слабо, муж решил взять в помощь братьев наших меньших и подарил ей щенка.
Это была девочка фараоновой собаки, четырёх месяцев отроду, с родословной, прививками и щенячьим взглядом голубеньких глазок. У неё имелись все признаки породы: нежная короткая шерстка, пока еще светло-рыже-каштанового цвета, с белой отметиной на грудке, и узнаваемые фирменные ушки. Хозяйка назвала девочку Суламита, или просто Сула.
Девочка была очень трогательная, непосредственная и абсолютно беспомощная. Особенно много хлопот ей доставляли собственные уши, которые, кажется, жили собственной жизнью и, как следствие, не всегда слушались хозяйку – иногда, когда щенок спал, они торчали стоймя, улавливая для него кучу всяких отвлекающих от сна звуков, и, наоборот, когда Сула, бодрствуя, пыталась навострить ушки и прислушаться к подозрительным, с её точки зрения, шорохам, противные уши бастовали и навостряться отказывались категорически.
Сула стала для Жак, как для настоящей англичанки, нескончаемым источником привязанности, умиления и бурной деятельности. Девушка с удовольствием ухаживала за ней, играла, тискала, воспитывала, хоть и, понятное дело, иногда уставала. Но самым главным, в конечном итоге, явилось то, что всё это, непонятно почему, не только не притупило тоску по Алексу, а наоборот, обострило – теперь ей хотелось поделиться своими впечатлениями от своей обаятельной питомицы ещё и с ним, ведь все хозяева, а тем более англичане, души не чают в своих красавцах и красавицах и могут рассказывать о них часами.