Прикусив нижнюю губу, я кивнула.
– Любимая, посмотри на меня.
Мы встретились глазами, и меня даже испугала его ярость. Взгляд стал твердым, как алмаз, черты лица приобрели несгибаемость и жесткость, точно сталь.
– Я прослежу, чтобы Фил к тебе больше и близко не подходил. Больше он к тебе не прикоснется.
У Джеймса по виску заструилась кровь, и я вскрикнула:
– Ты поранился!
Потом потрогала шишку на его голове, и он болезненно поморщился:
– Ничего страшного, всего лишь царапина.
Я забрала у Джеймса полотенце, смочила посильнее. Бережно промокнув ему лицо, я посмотрела на темные красноватые разводы, оставшиеся на белой ткани.
– Я люблю тебя, – произнесла я.
– Я знаю. – Джеймс на миг опустил веки. – Господи, как же мне хотелось, чтобы все это было по-другому! Но нам все равно надо ехать. Твои родители уже ждут нас. Если мы еще задержимся, у них возникнут вопросы.
– У меня вообще-то тоже есть вопросы! – вскричала я. – Фил это сделал, чтобы тебе нагадить. Так он сам мне сказал. Но почему, Джеймс? Что между вами происходит?
– Тш-ш-ш… – попытался успокоить меня Джеймс. Потом взял мое лицо в ладони и прижался лбом к моему лбу: – Когда смогу, я отвечу на все твои вопросы. Я все тебе расскажу, обещаю, – сказал он хриплым от сдерживаемых слез голосом. – А до тех пор ты должна просто поверить, что я обеспечу твою безопасность. Я знаю, что делаю. Прошу тебя, просто доверься мне.
– Хорошо, – согласилась я и постаралась по возможности вытеснить мысли о Филе. В самый дальний, недосягаемый уголок сознания.
Мы поехали к моим родителям. Нацепив на лицо счастливые улыбки, пили с ними шампанское, говорили тосты, быстро прикончив бутылку на четверых. И чем больше я пила, тем легче мне было забыть то, что произошло на лужайке.
Потом мы отправились к родителям Джеймса и перед домом снова налепили радостные улыбки. Однако, когда мы вошли, там царили тишина и покой.
– Кто-нибудь-то есть дома? – спросила я Джеймса, заходя с ним в гостиную.
На серванте, в ведерке из чистого серебра, охлаждалась бутылка шампанского. По крайней мере, нас тут ждали.
Джеймс молча окинул взглядом комнату. Лицо омрачилось тревогой. Его отец был серьезно болен.
– Пойдем поищем твоих родителей, – взяла я Джеймса под руку.
В этот самый момент из коридора с распростертыми объятиями выступила Клэр:
– Поздравляю! – пропела она и крепко обняла Джеймса.
Потом повернулась ко мне, горячо схватила за руки:
– Добро пожаловать в нашу семью! Мы невероятно счастливы и взволнованы появлением у нас еще одного Донато!
Я выдавила улыбку, слегка поморщившись от боли в лице.