Далее – Елизавета Максимовна, которую можно было бы назвать на старинный манер «экономкой», хотя формально она была никто. Бомжихой она была, и Дед в сорок пятом подобрал её на вокзале в Заволжье, когда ездил туда по каким-то бюрократическим делам. Дед – он может. Умеет как-то враз увидеть душу в разрезе. А судьба у тётки вовсе не эксклюзивная. Жила в Нижнем Тагиле, работала поварихой в столовке при каком-то заводе. Когда вспыхнула Уральская Резня – за день лишилась и мужа-инвалида, и двух дочек-старшеклассниц. Впала в депрессию, себя не помнила. С потоком беженцев сумела как-то пробраться сквозь кордоны к нам, в Московскую Федерацию. Документы посеяла, денег изначально не было. Ну и понятно, на какое дно свалилась.
Ну и вообще разный народ прибивается. Взять того же дядю Фёдора – этот года три как в Дроновке, а раньше во Владимире жил, но дочь его уговорила квартиру продать и к ней переехать… а дальше завертелось всякое-разное, с общим алкогольным знаменателем, в итоге чего – развалюха в Дроновке, гниющие полы и текущая крыша, отсутствие работы и присутствие водки. Дед сказал, что буквально из петли мужика пришлось вытягивать.
– Да уж, Дед, – заметил я, вернувшись из бани, – за те семь лет, что не был здесь, тут целая усадьба выросла. Дворянское гнездо…
– Я бы сказал, мирянское, – уточнил Дед, ставя самовар. Древний, раритетный, который шишками топят. Сейчас такие разве что у олигархов есть.
– Такими темпами тут целый город скоро вырастет, – пошутил я. – Православль.
– Не хотелось бы, – серьёзно ответил Дед. – Попадём под закон о религиозных анклавах, от 52-го года – и раздавят нас как муху тапком. Я сейчас уже стараюсь никого не поселять. В критических случаях отправляю людей в другие места… не одна ж такая Дроновка на свете.
– Дед, – вздохнув, начал я. – Тут вот какие дела завертелись.
И я, прерываясь только на то, чтобы отхлебнуть чай, рассказал ему всё. Весь период между двумя чёрными днями – с 6 сентября по 14 ноября. Говорил – и как будто мешки перетаскивал. Причём из мешков попахивало тухлятиной.
Дед слушал молча, не уточняя детали. Если бы не внимательные кивки время от времени, я бы вообще решил, что он пребывает в каких-то иных сферах.
– Значит, этот твой Ваня Лукич требует от меня благословить Пафнутия. В обмен на возвращение Кирюши, – подвёл он итог. – И в каком же формате?
– Видеозапись, – пояснил я. – Твоё видео-обращение к церковным людям. Аргументацию, сказал, пусть подберёт сам, главное результат.
– А камера-то у тебя с собой? – ухмыльнулся дед.
– Камера в комме, ну, в коммуникаторе. Качество вполне приличное, для их целей более чем потянет.