И снова девственница! (Соломахина) - страница 6


[1] Данные события имели место быть в жизни автора, когда та лежала на сохранении в ГБ № 8 г. Омска. Бойтесь этой больницы и никогда туда не попадайте!

Глава 2. Попадос

Закончился очередной рабочий день. Жара казалась ещё более невыносимой после прохлады офисного кондиционера. В первые минуты даже почудилось, будто попала в пустыню. «И как Людка такое переносит? На шестом-то месяце беременности», — ужаснулась Любовь. «Пойду-ка я по набережной, ну и пусть, что крюк, зато не расплавлюсь». Прячась в тени деревьев, она нервно отмахивалась от мошкары, не угоманивавшейся даже в дикий солнцепёк. Воздух дрожал зыбким маревом, нагоняя апатию, делая веки тяжёлыми, а ноги вялыми.

— Смотри куда прёшь, дура, — рявкнул какой-то лощёный парень, не замеченный уставшей женщиной. От резкого толчка она потеряла равновесие и полетела в кусты.

Воздух завибрировал, казалось, её подхватил локальный смерч и закружил в тошнотворном вихре. Зажмурив глаза, она автоматически схватилась за первое, что попалось под руку. Этим оказалась штанина хама, который умудрялся сквернословить даже в экстремальных условиях. Наконец, кружение закончилось, и они практически в обнимку полетели на землю.

— Какого …, иди ты в…, - ругательства сыпались мощным потоком, не нуждаясь в таком простом явлении, как вдох, — слезь с меня … и вообще пошла на…!

Кое-как сползя с дергающегося неврастеника, она встала на четвереньки и почувствовала, как по губам, а потом и по подбородку заструилась какая-то жидкость. Голова гудела, желудок судорожно сжался и рвался опорожниться. Приглушённый стон сам собой слетел с губ. «Так, надо срочно сесть, пока меня не вывернуло. И сопли подтереть». Как ни странно, но жидкость не заканчивалась, а продолжала струиться вниз по шее. Сумка, каким-то чудом не слетевшая с руки, хранила в своих недрах упаковку влажных салфеток, оставалось лишь унять дрожь в руках и открыть молнию. Замок поддался с пятой попытки, салфетки нашлись с седьмой.

— А ты кто такой? — раздался холодный, как изморозь голос. Он колкими иголочками впивался в виски, проникал в вены и леденил кровь.

Оба упаданца изумлённо уставились на статную фигуру, облачённую в чернильный плащ, как в сгусток тьмы. Лишь бледное лицо и зачёсанные назад седые волосы свидетельствовали о том, что перед ними человек. Или хотя бы нечто гуманоидное.

— Я? — Визгливо вскрикнул парень. — Я сын депутата! — Гордо выпяченная грудь смотрелась на редкость нелепо на чёрном полу ритуального зала в центре октаграммы. — А вот кто ты?

— Твоя смерть, — этим голосом можно было смело замораживать фрукты, ни одной витаминки бы не потерялось.