Однажды, когда к Караджову приехал его польский коллега, за столом зашел разговор об особенностях характера болгарина и поляка. Гость шутливо заметил, что при всем их сходстве между ними есть одно существенное различие. Если поляк, сказал он, полный скептик по части своих собственных дел, но нисколько не сомневается в том, что все глобальные проблемы будут разрешены, конечно же, под его руководством, то болгарин — закоренелый пессимист в мировой политике, а в своих домашних проблемах врожденный оптимист: несмотря ни на что, он своего добьется, потому что счастье вполне осязаемо, и на его улице обязательно будет праздник.
Сравнение произвело на Караджова такое сильное впечатление, что гость счел нужным сообщить, что его автор — видный польский ученый, много лет проработавший в Болгарии на археологических раскопках. «Надо же так разглядеть нашего брата, забодай его комар! — восхищался Караджов. — В исподнем нас увидал! Но что поделать, ты можешь рядиться в одежды философа, а за виноградничком присматривай — таков наш удел».
Ему вспомнилось детство, зеленые ряды виноградных лоз, тяжелые гроздья осенней порой, которые внушали мысль о неодолимой силе жизни. Опьяненный щедрыми дарами природы, мальчишка уже не помнил ни скрежета секатора по весне, ни жалобных стонов мотыг знойным летом, ни шипения опрыскивателей, ни заскорузлых рук матери, ни посиневшей от раствора, пропитанной потом отцовской безрукавки — дом был завален виноградом, и ни у кого из соседей не было такого урожая.
— Как бы я стал рассуждать? С моим умом? — вернулся Караджов к действительности. — Ну что за упрощенный подход, Стойо! С моим умом я бы не пошел в грузчики, это первое. А во-вторых, ты не забывай, что время щадит только плоды человеческого труда. Остаются пирамиды, а об их строителях никто и не помнит. Директора и грузчики тоже уйдут в положенный срок, а завод останется. Следовательно, производительность придется все же поднимать, и довольно резко!
Кровь бросилась Дженеву в лицо. Продолжать разговор в самом деле не имело смысла. И в этот миг он впервые подумал о том, что люди рождаются на свет, чтобы обрести друзей и нажить себе врагов. Это тоже вечно и неизменно.
— В таком случае готовься к бою, Караджа. Если понадобится, мы пойдем и в окружком, и выше. На сей раз я не уступлю.
Караджов нахмурился.
— Ты что, бросаешь вызов мне? — ткнул он себя в грудь.
— А ты? — прищурился Дженев.
Наступило напряженное молчание.
— Ладно, Стоил! — с расстановкой произнес Караджов. — Не пришлось бы тебе потом пожалеть об этом!