Стоил потянулся ко второй бутылке с водкой, но Диманка положила ладонь на его руку, и в этот миг будто ток пробежал между ними. Диманка отняла руку.
— Н-не даешь мне пить, а хочешь, чтоб я соображал… Тогда я должен немного подымить, в твою честь.
Смеющаяся Диманка поднесла ему спичку. Он прикуривал долго и с удовольствием.
— В-третьих, я бы ограничил выпуск потребительских товаров… — Стоил комично почесал висок. — Не с-слишком ясно, да? Приведу тебе п-пример: твои туфли сколько стоят? Тридцать левов. Сколько ты их носишь? Полгода. Х-хорошо, пускай они стоят сорок левов и носятся год. Вот тебе экономия — и для тебя, и для г-государства: ты будешь покупать в два раза меньше туфель, а государство вместо десяти обувных фабрик будет держать пять… Понимаешь, мы сейчас действуем, как во времена р-раннего капитализма: заваливаем рынок никчемной продукцией, создаем оборот, получаем прибыли, с-скромные прибыли! А больше пускаем на ветер, и все потому, что хозяин один и касса одна. Самих себя обманываем.
— Странно, — задумчиво сказала Диманка.
— Что странно?
— То, что ты говоришь. Все вроде просто, но…
— В том-то и дело, что непросто!
— Тогда почему не сделать иначе?
— П-потому, что так повелось и так легче! — Стоил ткнул пальцем в стол. — Теперь тебе ясно?
— Нет, — призналась она.
— Ох, эти милые археологи! Эти кроткие г-гуманисты… — Он добродушно усмехнулся. — Потому, дружочек мой, что иначе пришлось бы закрывать заводики, увольнять тысячи людей, налаживать соревнование между предприятиями. Банки должны отказывать в кредитах, а это вещь неприятная, очень н-неприятная. Куда приятнее самому себе назначить ОТК — шлеп клеймо, и дело с концом! Первый сорт, второй сорт, все довольны и все ропщут…
— Странно, — повторила она, отпив из своей рюмки.
— А-а, сама пьешь, а м-меня кормишь странностями! — Он протянул руку, взял ее рюмку и отхлебнул. — А странностей дай бог… Спрашивается, может ли сознание одного быть объективным критерием для сознания другого? Объективно то, что вообще не зависит от какого-либо сознания… С-славно играет этот цыган, правда?
Диманка кивнула.
— Иной раз становится так жалко, что нет г-голоса. Сейчас я бы спел тебе песню…
Чтобы скрыть свое замешательство, Диманка спросила:
— А какую?
Стоил комично насупился.
— Я тебе открою одну т-тайну, можно?.. Ты, должно быть, даже не подозреваешь, что я тебя люблю…
Диманка залилась краской и опустила голову. Стоил удивился:
— П-постой, любовь любви рознь, верно? Тебе известно, что у меня нет сестры… Но почему ты не смотришь на меня? Почему ты не желаешь на меня взглянуть? — искренне недоумевал он.