Горе – дорогое удовольствие. До темноты надо будет дойти до Роны Дэвис на Уай-стрит, теперь единственной портнихи города, и заказать траурные одежды для себя и Гетты, а также и для слуг. Затем надо купить напитков и мяса для ночного бдения. Не то чтобы ему хотелось, чтобы соседи всю ночь глазели на тело его жены, но таков обычай.
Ногу терзала тупая боль. Не настоящую, но ту, что отрезал цирюльник сорок лет назад. Что они сделали с тем почерневшим обрубком? – подумал Томас. Где-нибудь закопали? Возможно, на грядке в огороде позади их старого дома на Бэк-Лейн? Он до сих пор помнил скрежет пилы, впивающейся ему в кость. И свои мысли, мечущиеся, словно звери в клетке. Какое ремесло мне выбрать – где не нужны две ноги? Как я смогу возместить то, чего мне не хватает? И самый главный вопрос, что копошился в его детском сердце. Господи, чем Ты отплатишь мне за то, что я потерял?
После ужина, когда Эби унесла его нетронутую тарелку, мистер Джонс впервые внимательно посмотрел на свою дочь. У нее точь-в-точь такие же глаза, как у матери, вдруг заметил он. Как же он не видел этого раньше?
– Папа, – осторожно спросила Гетта. – Куда подевалась мама?
Тишина как будто накрыла их всех огромной сетью.
– В рай, дитя мое, – с усилием выговорил мистер Джонс.
Гетта прижала палец к хлебной крошке и сунула ее в рот. Миссис Эш разглядывала свой передник. Дэффи отодвинул стул, как будто хотел встать из-за стола.
– Она упала в реку? – спросила Гетта.
Миссис Эш набрала воздуху в легкие, чтобы сделать девочке внушение, но мистер Джонс опередил ее.
– Нет, – мягко ответил он.
Трое взрослых уставились на ребенка, словно на грозовую тучу, готовую разразиться дождем.
– Ее съела большая крыса? – Гетта продолжала свою ужасную игру.
Миссис Эш подняла руку, чтобы закрыть ей рот, но мистер Джонс снова оказался первым. Он поставил локти на стол и обхватил пухленькое личико ладонями. Их носы почти касались друг друга.
– Нет. Это была не крыса.
Гетта кивнула. Ее щеки смешно расплющились.
– Ее убила Мэри Сондерс. Ты понимаешь меня, девочка?
Миссис Эш беспокойно шевельнулись, словно у нее внезапно заболел живот.
– Мистер Джонс…
– Гетта? – повторил он. Он должен был удостовериться, что дочь поняла его правильно. И пусть даже она испугается – сейчас ему было важно сказать правду вслух и донести ее до ребенка.
– Наша служанка Мэри? – спросила Гетта, и ее глаза наполнились слезами.
– Правильно. Мэри Сондерс убила твою мать.
Лицо девочки исказилось так, словно он ее ударил.
– Отвечай немедленно: черная приложила к этому руку?