— Смотрите, вахтера обнимает.
— Душевный хлопец, — сказал Третьяк.
Он ушел, а говорили о нем еще долго, сетовали — так мало пожили вместе, не все сказали друг другу. А сколько можно бы еще сказать.
В тот же день капитан Головеня получил назначение в часть, которая формировалась в Сухуми.
Когда солнце опустилось в море и город погрузился во тьму, Сергей подошел к одиноко стоявшему на пустыре дому и постучал в окно. Окно тотчас распахнулось, и он увидел Наталку. Знала, придет: ждала его. Они прохаживались, смотрели на большие южные звезды, останавливались, слушали, как внизу, ударяясь о камни, шумит море. Слушали и молчали. Все главное уже было сказано, и разбавлять его водой, как выразился Сергей, не было смысла.
В этот вечер они вошли в дом вместе. Вошли и удивились: как это можно было жить порознь?
Вместе завесили окно одеялом, что Наташа принесла от сестры-хозяйки, зажгли огарок свечи. В комнате почти пусто: ржавая койка да колченогий табурет. Но им, молодым, хорошо!
— Стола не хватает, а вообще — рай, — сказал Сергей.
— Ладно, садись, буду картошкой угощать. Сергей хлопнул в ладони:
— Давай ее сюда, красуню! Давай нашу бульбочку! — и запел:
Жонка бульбы наварила,
Напякла яшчэ блинов.
Пакаштуеш, пасмакуеш
Ды захочаш бульбы знов…
Бульбу смачную палюбиш —
Лепей жонку прыгалубиш!..
Слушая его, Наталка улыбалась: ей приятно, что у мужа хорошее настроение. Радость — признак здоровья, а здоровье — это счастье.
Уселись рядом на койке, поставили котелок с картошкой на табурет.
— Ну, чем не стол?
— Дай-ка хоть газетой застелю, — потянулась к табурету Наталка. И вдруг притихла, глядя на Сергея. Еще утром был лейтенантом, а теперь в петлицах вместо квадратиков — шпалы.
— Не понимаю. Ты… капитан?
— Угу, — промычал Сергей, уплетая картошку.
— Так что ж ты молчишь? Пришел и хоть бы слово!
Сергей вскочил на ноги, вытянулся в струнку:
— Товарищ генерал, разрешите представиться по случаю присвоения звания! — И, щелкнув каблуками, отступил назад, держа руку под козырек.
— Что ты, Сережа? — не поняла Наталка.
— Ну хоть команду «вольно» подай, что ли!
Но шутка пришлась не к месту. Шпалы в петлицах встревожили Наталку:
— Уедешь и забудешь меня, — произнесла изменившимся голосом.
— Забуду тебя?.. Почему?
— Ты теперь большой начальник.
— «Большой начальник!» Да ты что, неужели всерьез?
Наталка прижалась к нему — сильная, настойчивая:
— Люблю! Люблю!
Он подхватил ее на руки, легко закружил по комнате.
Было уже за полночь, а они все говорили, мечтали о том, как после войны поедут в Выселки, затем в Белоруссию. К тому времени у них будет сын или дочь.