Ночь для меня всегда была самым активным временем суток — в отличие от растущего утра, солнечного дня или тихого вечера, именно ночью я чувствовала себя наиболее бодро. Даже уроки преимущественно учила после десяти вечера — лучше и быстрее запоминалось.
Да уж, не Цветаева, — хмыкнула я, вспомнив, как Марина Ивановна не любила ночь.
— Она же не была оборотнем, — хихикнула моя волчица следом, тут же стараясь забрать тело под свой контроль. Я боролась, не желая отступать, не желая сходить с ума, не желая умирать…
Очнулась я, когда поняла, что впиваюсь клыками в плечо Баева, а Кирилл спокойно и безэмоционально за этим наблюдает.
— Залечи, — приказал он, сверкнув черными взором. Интересно, как он почуял, что я пришла в себя?
Убрав клыки, я попыталась освободить руки из мертвой хватки Кирилла.
— Нет, милая, не так… — хмыкнул Баев. Я недоуменно посмотрела на Альфу.
— Ну ты же сам сказал, что нужно залечить.
— Давай — ка, детка, без рук. — Ухмыльнулся Баев. — Как поранила — так и залечивай.
— То есть…
— Залижи, — приказал Кирилл, кривя улыбку.
Дернувшись, я подняла недоумевающий взгляд на Баева. Черные глаза мужчины снова по- волчьи пожелтели.
— Ну, что смотришь, — повторил Баев, подталкивая мою голову к ране. — Зализывай давай.
Сопротивление было бесполезно. Успокаивая себя тем, что животные обычно именно так и поступают со своими ранами, я принялась выполнять приказ Кирилла.
Баев, откинув голову назад, тяжело дышал.
Рана затягивалась прямо на глазах. Интересно, это моя слюна оказывает такое воздействие или обычная регенерация оборотней? Надо будет об этом подумать… Когда приду в себя окончательно. Кирилл не рядовой оборотень, а Альфа — к тому же сильный Альфа, значит и его регенерация должна быть сильнее обычного… Но ведь он не так просто, а по какой — то причине велел мне его лечить…
Мысль проскользнула и потерялась среди других беспокоящих меня проблем.
— Чувствую, это будут интересные выходные, — сообщил Баев хриплым голосом, почему — то сверкнув при этом раздраженным волчьим взором.
Волчица громко засмеялась, и я опять на какое — то время выпала из действительности.
Так провожалось всю ночь: короткие всплески сознания — затем провалы — и снова всплывание в собственное «я». При этом каждый раз волчица преподносила мне сюрпризы: то она терлась о Баева всем телом, вынуждая последнего материться сквозь зубы, то нападала на него, словно дикое нездоровое животное — и Кирилл каждый раз сдерживая её, пробуждал моё человеческое «я» из темноты несознания.
Под утро волчица устала — а может, ослабла связь с Луной — так или иначе, но после рассвета я уже не проваливалась в сумашедшее небытие, а лежала рядом с Кириллом, перехваченная его рукой за талию.