Мое сердцебиение ускорилось.
— Зачем?
Он склонил голову набок, глядя на меня, как на идиотку.
— Я только что сказал тебе, что хочу нагнуть тебя над диваном и оттрахать.
— Ты имеешь в виду, наказать.
Его губы растянулись в дьявольской ухмылке и прежде, чем я успела ответить, он схватился за ремень, одним быстрым движением расстегивая и вытаскивая его. Держа в одной руке ремень, второй он, схватив меня за запястье, развернул и толкнул в сторону дивана, совершенно уверенный, что одного этого движения будет достаточно. Но я не взобралась на диван, а встала напротив него и спиной к Бордену, настороженно прислушиваясь к его движениям.
Я решила, что не собираюсь делать этого. Я все еще была слишком зла на него и на его приказы, чтобы принимать сексуальные позы в комнате, которую он совсем недавно занимал в компании голых девок. Пошел он на хер.
— Ты действительно собираешься усложнять это? — спросил он. — Хочешь, чтобы тебе было больно?
— Я хочу, чтобы больно было тебе, — меня охватил гнев. — За то, что ты такой гребаный мудак.
— Ты просто бесишься из-за девочек.
— Я бешусь не из-за девочек, а из-за того, как ты разговаривал с Хоуком, из-за того, как сильно ты стараешься делать вид, что тебя не заботят другие люди.
Он приближался, пока не оказался практически вплотную за моей спиной. Я почувствовала, как он собрал мои волосы в кулак и резко дернул их. Моя голова откинулась, и зубами он вцепился в мочку моего уха. Последовал укус, после чего он отпустил и прошептал:
— Залезай на диван.
— Ты не можешь все исправить с помощью траха, Борден.
— Я не пытаюсь что-то исправлять, трахая тебя, Эмма. Я подтверждаю гребаные факты.
— Какие факты?
— Что ты принадлежишь мне. Что ты никогда больше не будешь касаться другого мужчины. Что ты, блядь, моя не потому, что я потребовал, а потому, что ты сама этого захотела. А что касается девушек, Эмма… Они нихуя для меня не значат. И в глубине души ты знаешь это.
Прежде чем я успела ответить, он рывком нагнул меня, и я с готовностью подчинилась. Я принадлежу ему — всеми возможными грязными способами. Этого никогда нельзя было отрицать, как бы сильно я не злилась. Я услышала, как он расстегнул молнию брюк. Его дыхание стало резким и прерывистым, когда он подошел вплотную ко мне.
— Не смей пить, если рядом нет меня, — сказал он. — Поняла?
Я кивнула.
Он схватился за мою юбку и задрал ее на бедра. Потом сгреб мои трусики и, разорвав, бросил где-то рядом. Вцепился руками в мою задницу, сминая плоть, после чего последовал резкий шлепок по одной ягодице. Я вздрогнула. Острая боль ощущалась хорошо, особенно когда он начал поглаживать линию между моих ягодиц по направлению вниз, до самой киски. Попутно он бормотал, какая мокрая я была, какой тугой я буду и как, отправляясь на сегодняшний ужин вечером, я буду скрывать боль, которую он оставит у меня внутри.