Керез поняла его состояние, задумалась, каким образом отвратить его от себя, но ничего пока не могла решить.
Похолодало, порывами налетал ветер, а этот бедняга лежал раздетый, желая понравиться ей. Керез подошла к нему, знаком показала, мол, замерзнешь, ложись дома. Но разве Бедел замерзнет? Он залопотал, что близость Керез согревает его — ему лишь бы смотреть, лишь бы видеть ее, хоть и не вместе, но быть рядом, тогда никакой холод его не одолеет.
Между тем небо затянула пухлая черная туча — наползла с юга, вершины гор обволокло туманом, скалы и камни как бы съежились, уменьшились, теснее стали ущелья.
Посыпались первые редкие капли, черная туча яростно заурчала. Казалось, она сердится на кого-то. Казалось, сказочное прожорливое чудовище рвется сквозь тучу и, когда оно появится, земля содрогнется в ужасе. Туча заговорила громче, свирепее. Зашумела, загрохотала. Казалось, несметная сила старалась и не могла прорваться сквозь тучу, искала себе выход. Туча не уступала дорогу, а чудище толкалось, билось, боролось. Но вот оно ударило в самое сердце тучи, и прорвалось, и разодрало ее пополам… Загремел гром — словно с грохотом посыпались в горах камни. Однако этот гром был еще не самый сильный. Казалось, он не торопился, уверенно накапливал мощь. Посыпались мелкие-мелкие, будто глаза перепелок, искорки. Овцы заволновались, начали искать себе укрытие. Козел-вожак, обычно охотно выставлявший свои рога напоказ — на пастбище он всегда возлежал на вершине скалы, во дворе — на холмике, — сейчас, предчувствуя непогоду, пристроился возле юрты, будто зная, что вскоре тут не останется свободного места. Дождь постепенно усиливался. Нежные, слабые ягнята стали прятать головы под брюхом у матерей. Что-то грохотало, шумело, раскатывалось в небе, било то там, то здесь и наконец ударило вдруг со страшной силой. Длинная огненная змея располосовала небо. Дождь словно ожидал этого, припустил еще сильнее. Овцы заблеяли, забеспокоились, старались укрыть ягнят — боялись ярости неба. Струи дождя шумели в листьях, словно быстрый поток проносился где-то рядом. Керез не вытерпела, пошла надела пальто. А Бедел продолжал все так же лежать раздетый. Забыл про холод, — увлеченный девушкой, хотел, чтобы оценила его силу и выносливость. Керез забеспокоилась, думая, не заболел ли парень. Подошла к нему, знаками показала, что надо одеться.
А ливень все усиливался — разверзлись хляби небесные. Худых, слабых овец Керез разместила под навесом. Теперь она была занята тем, что переносила ягнят в палатку, специально поставленную на такой случай. Еще совсем недавно озаренные лунным светом горы теперь почернели. Бедел решил, что настало время показать свое геройство, понравиться девушке. Он, как косуля, легко вскочил с места, побежал в одних трусах, по двое, по трое стал относить ягнят в палатку. В это время из юрты вышла Буюркан, спросонку терла глаза. Мгновенно оценила обстановку, порадовалась на Керез, с детства привыкшую к труду, не умеющую сидеть сложа руки. Подоткнув подол платья, босая, Буюркан бросилась помогать дочери. Она умела видеть в темноте, отличала овец по голосам, выбирала безошибочно худых и немощных, чтобы раньше занести в укрытие. Когда не осталось места в палатке, стала носить ягнят прямо в юрту — быстро освободила место, сдвинула постели и ковер. Блеяли овцы, разлученные со своими ягнятами, заливисто лаяли собаки, изредка перебрасывались словами Буюркан и Керез, метавшиеся во дворе, — все это сливалось в единый беспорядочный гвалт. Недавно остриженные и продезинфицированные овцы, лишенные привычной шубы, были беззащитны под ливнем и жалобно блеяли. Наконец Буюркан выбрала секунду, огляделась вокруг — и испугалась. Выше по склону, прямо напротив юрты, она услышала шум надвигающегося потока. Угроза была страшной. Если поток пройдет здесь — от него не спасешься. Дождевая вода стекала уже вниз несколькими ручьями. Буюркан еще вчера заметила, что палатка для ягнят поставлена неудачно — если случится сильный дождь, ее зальет водой. Собиралась назавтра переставить ее — сегодня была занята другими делами. Решила, что займется этим с утра, но пошел дождь и уже грозил селевым потоком.