Анджей оставил своих ребят в подворотне и на первом этаже дома на улице Бодуэна, где помещался ресторан «Под Розой». Это была постоянная явка Анджея; сюда приходило много немецких летчиков, ему удалось сделать здесь немало ценных наблюдений.
Анджей взбежал на третий этаж и толкнул незапертую дверь. Холл был пуст, в следующей комнате он увидел Эльжбету, которая, чуть скривившись и морща свой вздернутый нос, словно была ранена она сама, перевязывала руку какому-то обнаженному по пояс повстанцу. Молодой человек оглянулся и посмотрел на входящего — это был Губерт.
— Привет, — сказал Анджей, — продырявили лапу?
Губерт усмехнулся и ответил классически, как в «Трилогии»
Сенкевича:
— Пустяки. Только царапина.
— Хорошенькая царапина, — вздохнула Эльжбета, — залил нам кровью весь паркет.
— И рубашка вся к черту, — проговорил Губерт, — это куда хуже.
— Геленка пошла в ванную, может, отстирает…
— Если вода будет, — заметил Анджей.
— Что, воды уже нет? — перепугалась Эльжбета.
— Если еще и есть, то скоро не будет. Неизвестно, что делается на фильтрах.
— Есть новости? — спросил Губерт.
— Никаких. Связи совсем нет.
— Милые шуточки.
— Да, милые, — согласился Анджей.
В это время из внутренних комнат вышла Геленка, неся поднос с бутылками и холодным мясом. Сказала Эльжбете:
— Вот захватила, сколько смогла. Вашему ресторану скоро совсем немного будет нужно. Роза не хотела мне давать.
— Ах, Роза, — огорчилась Эльжбетка. И обратилась к Губерту: — Ну, готово. Сделала, как сумела.
И пригладила повязку, которая закрывала все левое предплечье Губерта.
— Великолепно, — сказал Губерт, встал со стула и попробовал пошевелить рукой. Застонал.
— Перестань корчить героя. — Геленка взглянула на него. Она прошла в другую, небольшую, комнату, окна которой выходили во двор. Там стоял диванчик, а перед ним низенький стол. Геленка поставила на него поднос.
— Ешьте. Думаю, у вас теперь не скоро будет такой ужин. Губерт, голый по пояс, уселся за столик. Он был не в лучшем расположении духа, но налил себе рюмку водки. Геленка с минуту рассматривала его. Лицо Губерта потемнело от пыли или огня, под глазами залегли тени. Тело в сравнении с просмоленным лицом казалось необыкновенно белым. Локоны его растрепались и обгорели.
— А рубашку возьмешь у Генрика, — добавила Геленка.
— Что еще за Генрик? — спросил Губерт, неловко нарезая хлеб.
— Здешний официант, — объяснил Анджей, который хорошо знал всех в ресторане.
Анджей тоже подсел к столику. Геленка, отодвинув штору, выглянула в окно.
— Что делают твои ребята? — спросила она Анджея.