— Где она?
Жбик неохотно показал на угол двора.
— Там.
Анджеи пошел туда. За ним увязался самый молоденький боец отряда — Кацусь.
— Я покажу, пан поручик.
И протянул руку к мешку, которым был накрыт труп. Но Анджей отстранил руку паренька и сам откинул мешок с лица жертвы. Он узнал Касю.
Анджей дернул мешок сильнее, открыв труп женщины по пояс. Она лежала с раскрытыми глазами, и ее простая блузка из шотландки была вся в крови. Но лицо, неподвижное и окаменевшее, оставалось спокойным.
Анджей нагнулся еще ниже и прикоснулся к ее лбу. Он был еще теплый. Выстрел прозвучал четверть часа назад. Анджей передвинул ладонь ниже и прикрыл ей глаза. Потом выпрямился и застыл, глядя на мертвую. Наконец кивнул стоявшему рядом Кацусю, который быстро прикрыл мешком лицо Каси.
Обратный путь к подворотне показался Анджею очень долгим. Надо было решить, что делать со Жбиком. Так оставлять этого нельзя. Пуля в лоб — это было бы простейшее решение вопроса. Простейшее ли?
— Есть тут какой-нибудь подвал? — спросил он.
Кацусь знал все.
— Есть, — выпалил он, — есть, только все заперты.
— Надо открыть, — сказал Анджей, — и пусть двое отведут Жбика в подвал. И сторожат.
Он понимал, какой бессмыслицей было его приказание. Но ничего больше не приходило в голову, ему не хотелось кончать с парнем здесь, во дворе.
— Откуда взялась эта женщина? — спросил он еще, и это тоже было бессмыслицей.
— Пришла, еду какую-то несла.
— Еду? Где же она?
Ребята смотрели друг на друга и молчали.
Анджей подумал, что лучше уж не раскапывать всю эту историю, и пошел к дому. Поднимаясь по лестнице, он старался отогнать от себя мысль, что «рота» умышленно убила Касю. На этот раз, конечно, нет, а вот что будет через несколько дней?
Когда он вошел в комнату, Геленка и Губерт молчали. Несмотря на слабый свет быстро догоравших свечей, он заметил на лбу Губерта мелкие капельки пота. Анджей сел рядом с сестрой, вытянув свои длинные ноги.
— У тебя температура, Губерт, — проговорил он. — Ну что вы молчите?
Губерт вздрогнул.
— Мы говорили о Бронеке, — сказал он.
— И об Алеке, — колко добавила Геленка.
Жесты и голос Анджея выдавали, что водка подействовала на него. Он прямо-таки накинулся на Губерта.
— Этого Алека я простить тебе не могу, — сказал Анджей. — Чем тебе всегда так нравился этот хлыщ?
— Порой он бывал очень энергичен, — вспомнил Губерт.
— Ты носился с ним, как дурень с писаной торбой, — пожал плечами Анджей. — Зауряднейший сноб. И вся его живопись…
— Ты не всегда так говорил о нем, — начал терять терпение Губерт.
— Верно, не всегда. Я считал Алека другом. Но эта его мазня! Хуже нет, когда друг — неудавшийся художник, не знаешь, что ему сказать.