- Летта, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь?- он умолял.
- Теперь тебе интересны мои слова? Сейчас, значит, ты хочешь поговорить? – Виолетта заговорила, хотя каждое последующее слово становилось для нее настоящей быткой, но так и не обернулась, практически упираясь носом в дверь. Она решительно настроилась на достойный и правдивый ответ, без тени сомнения, без лицемерия и каких-либо прикрас. – Что ж, тогда слушай, запоминай, и, желательно, не перебивай. Я любила тебя. Я люблю тебя и сейчас, только это не страшно, ничто в нашей жизни не вечно. Я люблю тебя так, что даже если бы собственными глазами увидела тебя с другой, не поверила бы, как это и произошло, ведь знаю – ты любишь только меня, а это у меня не удачная галлюцинация. Я люблю тебя так, что даже если бы мне тысяча человек сообщила, что ты подлый обманщик и конченный бабник, я бы не стала отказываться от своих чувств, а просто поговорила бы с тобой, и во всем разобралась. Я люблю тебя так, что отпустила бы тебя к другой, если с ней ты будешь счастливее. Я люблю тебя так, что готова простить многое. Я люблю тебя так, что даже забыла бы все что творилось последние дни, как страшный сон, но… Знаешь, каждый человек имеет право на ошибку, но не всякая ошибка имеет право на прощение! Я люблю тебя сильно-сильно, мой Сереженька, но я не смогу простить тебе единственное – искренность и душевность слов, которые беспощадно извергал твой рот всего несколько минут назад – шалава, сука, тварь. Все слова, которыми ты меня обозвал и в которых упрекнул, были в миллион раз искреннее и сердечнее, чем все твои признания в любви, а этого я тебе простить не смогу.
Виолетте было трудно говорить, она все время подавляла ком, то и дело подкатывающий к горлу, но она твердо решила, она скажет все – раз уж это их последний разговор.
- Я люблю тебя сильно-сильно, мой Сереженька, – она обернулась, бесстрашно и уверенно глядя в изувеченное в драке лицо и еле сдержала себя, порываясь вытереть капли крови, которые капали из рассеченной губы, пачкая белоснежный ковер у ее дома. – А на счет прощения на коленях, мне это не нужно и ползать у меня в ногах, не стоит, поверь. Ты просто продолжай меня любить и оставайся моим навсегда. А большего мне и не нужно.
- Летта, но ведь я и так тебя люблю. Ты ведь знаешь…
- Знаю Сереженька, знаю.
Летта подошла вплотную и прикоснулась ладонью к щетинистой щеке. Она нежно поглаживала любимое, не смотря на кровоподтеки и ссадины, лицо и мило улыбалась. Она старательно запоминала каждую морщинку, каждый изгиб, каждую родинку и с упоением смотрела на свое отражение в черных глазах, ведь знала, она вряд ли еще когда-нибудь увидит в них себя. Она все еще любила. Любила так, что могла бы простить все, но утопая в непонимании несколько дней подряд, она почти пережила боль утраты, а повтор всего того, через что ей пришлось пройти, она вряд ли когда-то еще сможет вынести. Ей больше не хотелось зализывать раны. Ей больше ни к чему было доверяться тому, кто однажды уже усомнился в искренности ее чувств. Ей больше незачем склеивать разбившуюся вдребезги чашу их любви, ведь кто сможет дать гарантии, что Сережа так же беспощадно и легко не расколет ее на еще большее количество осколков?