— Где это я? — спросил Краснобай. От головокружения он часто заморгал, увидел Монику и воскликнул: — Какое красивое место! — После этого он посмотрел на меня, пришел в себя и осведомился: — Ты ищешь пощады, Суперэго? Тебе никогда не приходилось получать удар от лжедруга? — И он притронулся к челюсти.
Саломау принялся показывать свою навязчиво-назойливую невоспитанность: желание всунуть указательный палец в какую-нибудь дырку. Но он не нашел ни одного свободного отверстия. Внезапно его взгляд уперся в Эдсона Чудотворца, молящегося, чтобы какой-нибудь ангел пришел на помощь молодому человеку. Он увидел, что у того есть свободное ушное отверстие и во второй раз вставил ему палец прямо в центр уха. Эдсон поднял шум, прыгнул вперед и заорал, думая, что это какой-то демон хочет овладеть им
— Изыди, неистовый дух, из этого тела!
Конечно, профессору социологии в такую минуту не рекомендовалось улыбаться, но я не сдержался. Я закрыл рот ладонью, чтобы из меня не вырвался взрыв хохота.
К счастью, сразу после этого появились полицейские Решив разобраться с двумя возмутителями спокойствия праздношатающимися бродягами, они схватили их за волосы, скрутили и надели на них наручники. Они хотели забрать их в полицейский участок за попытку совершения убийства. Самоубийца пришел в восторг при виде этого. Наконец-то он покончит с жизнью спокойно.
Но внезапно появился персонаж, который чуть не убил меня, вызвав волну страха: профессор Журема.
Со своими седоватыми волосами, с лицом, отмеченным шрамами времени, но с хорошим макияжем, с подкрашенными губами, в бежевых брюках, безупречно подходящих к белому блейзеру, с видом человека, который никогда не лжет, она прервала действия полицейских. Она прокричала:
— Успокойтесь! Успокойтесь! Мы — одна семья!
Полицейские не поняли, но смягчились, приостановив свои действия, чтобы разобраться, что происходит. Она объяснила:
— Мы — одна семья.
— Что? Сеньора, эти двое и парень на вершине памятника из одной семьи? — поинтересовались изумленные полицейские.
Обняв Бартоломеу и Барнабе, она подтвердила:
— Да! Разве не видны общие черты? Мы все — одна семья. — После этого Журема посмотрела на обоих помешанных учеников и сказала им: — Не тревожьтесь, дорогие мои, я здесь.
— А что, самоубийца тоже ваш? — несколько смущенно осведомился у Краснобая мускулистый полицейский цвета чечевицы.
Тот подтвердил, сказав:
— My brother младший.
Услышав это, самоубийца почувствовал, что у него стали появляться экстрасистолы, его сердце начало замирать. Казалось, с ним вот-вот случится инфаркт.