Однако гетман Самойлович решил с Дорошенко действовать по-своему. Подняв семь полков, он двинулся к Днепру, отдав приказ по полкам готовиться к сражению с бунтовщиками и возмутителями Чигиринскими, не желающими присягать новому великому государю.
— Довольно с ним цацкаться.
Войско двигалось открыто, не таясь и не скрывая своей цели. И Дорошенко, узнав об этом, тут же снарядил гонца в Москву с грамотой к государю: «Гетман Самойлович ведёт на Чигирин войско, затевая меж братьями по вере междоусобие. Этому ли его учит слово великого государя».
Подойдя к Днепру, гетман позвал к себе в шатёр всех полковников. Они подъезжали по одному, и ещё на подъезде слышали, как Самойлович громко диктовал писарю послание чигиринскому сидельцу:
— «…Ты должен, не мешкая, вместе с воинством своим покинуть город и, переправясь на левый берег, присягнуть великому государю на верность, сложить с себя добровольно ригимент и, сдав мне клейноды, отправиться в Москву пред светлые очи государя. Он, великий государь, обнадёживает тебя великой честью и милостью, зовя к себе, а ты ж нашкодивший кот бежишь в кусты».
Собрав полковников, гетман зачитал им письмо, пригашенное для Дорошенко, те одобрили текст. Затем велено было от каждого полка выбрать по два человека, и эта группа отправилась через Днепр в Чигирин. Возглавил её полковник черниговский Василий Бурковский.
Навстречу посланцам гетмана выехал из города Дорошенко, окружённый своими полковниками и есаулами.
— С чем пожаловали? — спросил он Бурковского. — По чьему указу?
— Государь и всё войско требует, чтоб ты присягнул и сложил с себя начальство. Вот и письмо гетмана до тебя.
Бурковский тронул пятками коня, подъехал вплотную к Дорошенко, протянул грамоту, свёрнутую трубочкой и залатанную. Затем повернул назад, воротился к своим спутникам.
Дорошенко сорвал печать, развернул грамоту, быстро прочёл и, сунув её за пазуху, отвечал:
— Без согласия войска запорожского я никакого дела не могу начать, тем более слагать с себя регимент. Десять лет назад я был избран всем войском, и только оно может решать мою судьбу. Только войско. Ждите здесь. Я отпишу гетману ответ, вам привезут его.
С тем Дорошенко поворотил коня, ожёг его плетью и быстрым скоком помчался в город. Сопровождение его растянулось, плохо поспевая за гетманом.
— Это дело долгое, — сказал Бурковский, — пусть кони попасутся.
Соскочил с коня, разнуздал его и, закрепив конец повода за луку седла, пустил пастись. Спутники последовали его примеру.
Сам полковник лёг на землю, подложив руки под голову, и, надвинув папаху на глаза, задремал, решив, что так скорее время пройдёт. И действительно, под фырканье пасущихся коней и тихий звяк трензелей, задремалось Бурковскому сладко. И показалось, что лишь смежил очи и вот уж чей-то голос: