— У Машки?
— Знакомая. Неважно. Мне интересно… Я сама, как человек, как женщина — я тебе нужна вообще?
— Полина, не все так просто.
— Нет, все всегда просто. Черное всегда черное, белое всегда белое. А розовое в полоску — это всего-навсего розовое в полоску, и ничего больше. Те, кто говорят, что все сложно, хотят просто все запутать.
Богданов подумал и потянулся к футболке, которую только что снял.
— Мне, наверное, лучше домой пойти.
Полина ждала чего-то другого, потому что она горько хмыкнула, скрестила руки, а после паузы согласилась:
— Да. Наверное, лучше.
Может быть, в жизни все действительно было просто. Если идти по этому пути, то свое нынешнее состояние Богданов мог бы охарактеризовать, отбросив все эти фразу про шок, необходимость подумать, переосмысление и прочее, одним коротким выражением: «не кантовать». На него свалилось слишком многое, и всему этому новому нужно было ужиться в его нутре, найти себе место, распределиться и осесть. Поэтому ни о чем думать он не хотел. А уж вести душевные разговоры о будущем — тем более. Он просто хотел, чтобы к нему никто не лез. Забавно, но до последнего момента он был уверен, что Полина — идеальный для этого вариант.
Пришлось все-таки заходить за выпивкой. Вернувшись домой и открыв бутылку пива, Богданов развалился на своем продавленном диванчике, взял в руки гитару и забренчал — тихонько, перебирая струны кончиками пальцев — любимые песни из молодости. Дворовые рок-н-рольные хиты, которые он так любил в годы, когда все было по-настоящему легко и просто. Потому что впереди была вся жизнь, а позади — мечты и еще живые иллюзии о том, что этот мир нас любит.
От фрустрации Богданова отвлек звонок в дверь. Часы показывали половину второго ночи. Кого черти принесли в такое время, Богданов даже предположить не мог. Разве что Полине что-то в голову взбрело, и она решила…?
Это была не Полина. За дверью стояли двое в куртках.
— Богданов? — один из пришельцев сунул ему под нос удостоверение. — Убойный отдел главка. Одевайся, поедешь с нами.
Кафе, в котором по вечерам после работы так любили сидеть оперативники из расположенного через дорогу от заведения ОВД на метрополитене, работало до двух ночи. Это было первое, о чем подумал и что вспомнил Гущин, когда увидел Олю. Она неуверенно возникла на пороге ОВД, робко подошла к дежурке и стояла, закусив губу и не зная, как подступиться к суровому дядьке в форме, не обращавшему на нее никакого внимания.
— Ой, — произнесла она, увидев Гущина. — А ты…? Ты здесь, потому что…? Ой. Ты полицейский?