Я имел несчастье родиться на окраинной планетке, на периферии Метагалактики, а по простому: на богом забытой окраине скопления галактик, в мире, где еще вовсю шел атомный век. Разумеется, изготовить так называемую "сопровождающую" технику мы не сумели. Для устройств наших проекторов, хоть и превосходящих все, что разрабатывалось в лабораториях Террис, но совершенно примитивных по стандартам техники Интергалактического Союза ( в просторечии — Интергала ), адресат должен находиться в одном — разъединственном месте. Иначе связь с ним невозможна.
До начала лекций осталось еще несколько часов. Я надеялся, что Дэвид успеет вернуться вовремя. Занятия в Академии Интергала приносили нам огромное удовольствие, да и пообщаться можно было вполне законно, не подвергая себя опасности. Изготовив проекторы на заповедной планете, охраняемой от разных там визитов, мы совершили преступление. Правда, оно было далеко не первым, так что угрызения совести не донимали. Скорее, каждое нарушение законов приносило нам радость от того, что удалось обмануть драконовскую Службу Попечительства, ( в просторечии — опекунов ). Для них мы были тем же, чем для егеря заповедника является встречный мужик с ружьем. Браконьерами как минимум.
Конечно, можно было бы и не нарушать столь нахально все эти их законы. Но тогда мы засветились бы практически мгновенно. Опекунам не составляло особого труда засечь оживленные международные переговоры. Мы понимали, что нас, скорее всего, контролируют персональные спутники опекунов. В отличие от лучевых проекторов, современные концу двадцатого века контакты прекрасно ловились аппаратурой контроля...
В соседнем помещении телевизор объявил о начале музыкального представления, пошумела публика и неожиданно отчетливо прозвучало начало песни:
" — ...Говорят, со всех сторон нарушил я закон, плохой ленивый русский,
Я — плохой, я супермен, я ненавижу плен и не скрываю чувства!"
И я, и янки были в плену, несмотря на иллюзию свободы. Песня царапала по душе :
"Бэд рашен, я не потерплю усмешек за своей спиной.."
Мы находились в плену. Впрочем, как и все остальные на этой дерьмовой планетке. Вот только они не знали об этом. Ильф и Петров, правда, совсем по другому поводу однажды сказали:
"... — Понюхайте, какой красивый цветочек!
— Спасибо, уже нюхал..."
Кажется, они писали так о женщинах Террис. Ну почему, почему только о женщинах? Этими словами — обо всем местном!
Нам с Дэвидом недавно исполнилось по шестнадцать, но мы уже вполне успели понюхать "этот цветочек".
Резервацию.