Жестокость не сдает своих позиций в Новом Свете, однако новые поставщики во всем устраивают итальянских партнеров, которым удалось завязать особые деловые отношения с Колумбией. Калабрийцы так же привязаны к своей земле, как и жители Медельина, но взлетом своим они обязаны той характерной черте, что больше всего сближает их с картелем Кали: и те и другие повелевают и преуспевают, не поднимая лишнего шума. Не бросают вызов официальной власти, но используют ее, ослабляют ее, манипулируют ею.
Наркогосударство разрастается и накачивает мышцы. Оно не убивает неугодного кандидата в президенты, а предпочитает купить голоса на выборах, чтобы победил нужный им человек. Оно заражает постепенно всю страну, как раковая клетка меняет все по своему подобию, и от этой инфекции нет спасения. Картель Кали чрезмерно разросся – это видно всему миру, в том числе и США, и неподкупленным судьям. Его падения требуют законы физики: когда дальше разрастаться уже невозможно, недалеко и до взрыва или разрушения. Мексика, североамериканский брат, активно укрепляет позиции. Возглавляемое картелем наркогосударство теряет опору и начинает распадаться. It's evolution, baby[55]. Новый вакуум, третий этап на пути наркокапитализма.
Падение картеля Кали – последняя настоящая революция капитализма колумбийских наркобаронов. Вместе с ним рушится вся система, с ее разветвленной структурой, с ее огромной территорией, – возможно, единственное, помимо эндемической жестокости, что объединяло золотой век Кали с эпохой Пабло. Так луч яркого света падает впервые в темный угол, и пускаются врассыпную тараканы, мечутся в панике, друзья становятся врагами: спасайся кто может. Иные беженцы из картеля Кали собираются в картель “Норте-дель-Валье”, который всегда был бледным подобием своих предшественников. Они жестоки, но без харизмы, жадны, но начисто лишены какого бы то ни было профессионализма или предпринимательской изобретательности и не в силах держать под контролем внутреннюю конкуренцию. Они живут в постоянном страхе экстрадиции или предательства, который сделал из них самых настоящих параноиков. Но времена сейчас не те, что прежде. Времена изменились, потому что изменился капитализм, и первыми это заметили колумбийцы.
Все остальные радуются, они близки к эйфории. Планета ожидает наступления нового тысячелетия в полной уверенности, что на земле воцарятся мир, демократия и свобода. В ноябре 1996 года переизбирают на второй срок Клинтона; несколько месяцев спустя премьер-министром Великобритании становится Тони Блэр, лидер Лейбористской партии, убежденный в необходимости совместить социал-демократические принципы с расширением свободного рынка, чтобы идти в ногу со временем. Вплоть до первых месяцев 1997 года на Уолл-стрит продолжает расти невиданными доселе темпами индекс Доу-Джонса. Еще больше надувается