Лаитан заметила старые кости на дне ущелья, из которых тоже торчало красно-чёрное оперение. Древки стрел должны были давно сгнить, однако они продолжали торчать ярким оперением вверх, будто жители этих мест расстреливали кости, а не людей или дварфов. Лаитан заметила доспехи, похожие на те, что носил Гуррун. Более старые, громоздкие, вычурные церемониальные пластины и нагрудники, лежащие в куче рядом с расписными золотыми и серебряными поножами и наручами кого-то, кто явно был в отряде дварфов, но чьи кости истлели много сотен лет назад, не позволяя опознать, кто это был. Лаитан посмотрела на дварфа. Тот тоже начал замечать древние следы побоища.
— Так вот что произошло, — гулко взвыл дварф. — Горе мне и моему народу! Нас предали! Обрекли на позорную смерть, заманили в ловушку! — бушевал он, топча камни подкованными ботинками. — Кто-то привёл моих предотцов сюда, чтобы убить их. Подло и не позволяя даже вступить в бой, расстреливая из засады, будто глупых беспомощных пташек!
У Лаитан было своё мнение по поводу пташек и дварфов, но она предпочла молчать. Подобрав один из наручей, на котором витиеватыми линиями червления было выведено старое имя хозяина, она подошла к дварфу и протянула ему часть доспехов.
— Ты знаешь, чьё это?
Гуррун обвёл лицо госпожи мутным от горя взглядом, потом все же взглянул на протянутую вещицу более осмысленно, и его седые брови поползли вверх.
— Имя из подгорных сказок! — сказал он. — Дармор Двойной Топор, царь горы и объединивший наши народы на заре истории. Он правил царством-под-горой до тех пор, пока его брат не пожелал занять его место. И тогда Двойной Топор ушёл вместе со своими людьми прочь, дойдя до Трёхъязычья и заложив новые поселения… отуда я и пришёл сюда.
Лаитан вернулась к кучке доспехов и пошевелила их. Под ними, немного вдалеке, и присыпанный ржавыми доспехами грубой ковки оказался топор с двойным лезвием и длинным для дварфа топорищем. Лезвия до сих пор сверкали в скудном свете с небес, попадающем в ущелье, и на них не было ни следа ржавчины.
— Мать-гора и предотцы! — упал на колени Гуррун, заплакав, как ребёнок, и прижав топор к груди. Лаитан стояла, как глупая курица посреди индюшатника, и не знала, что ей делать.
— Судя по следам здесь, — сказал Ветрис, — те, кто носили эти странные наручи, пытались защищать это место от тех, кто к ним пришёл.
— Это ложь и чушь! — заорал Гуррун. — Ты лжёшь, варвар! Двойной Топор ушёл отсюда и увёл своих людей, чтобы дать им возможность расселиться вдалеке от колыбели нашего народа. А ты говоришь мне, что он остался здесь? Это его подлый брат заманил в ловушку своего царя и подло убил, алча золота и драгоценных камней матери-скалы!