— Где же оно? — хрипло, надсадно просипел он, продолжая ощупывать хрупкие и ломкие остатки былого Властелина. Плоть, сожжённая в уголь, ломалась, выбрасывая облачка темной пыли. — Где? Может ты, недобиток, знаешь, а?
Старик наморщил лоб, от чего кустистые брови сошлись в нечто, напоминавшее птичье гнездо, и зашипел странные слова, от которых холод, сжавший Морстена, стал ещё сильнее, леденя саму душу.
— Нет, нет, нет… — ответил он сам себе, продолжая шевелить тонкими длинными пальцами, изуродованными артритом и язвами. — Нет. Ничего нет. Сестры забрали. Забрали силу. Сволочи. Змеи.
Дед харкнул на трон тугим сгустком зелёной слюны, и уселся прямо на труп орка в разорванном чёрном доспехе. Кровь, застывшая было в ранах, от прикосновения старика снова потекла с тихим хлюпанием, и в холоде тронного зала, засыпанного пеплом и трупами, запахло гнилью. Металл трона шипел в том месте, где на него плюнул загадочный грабитель.
— Что, малыш, замёрз? — после недолгих раздумий спросил он у Морстена. — Хе-хе-хе, да, вижу. Ну, что с тобой, болезным, делать… Наверх не пускают — умер ты неудачно. В несвятом месте, понимаешь? А тьмы в тебе мало. Почитай, нет. Вот и остался ты здесь, между мирами, пока тело не сгниёт, а это вряд ли. Или пока не придёт новый тёмный владыка, и не сядет на трон. Тогда, может быть, ты ему послужишь.
Если бы Гравейн мог говорить, он бы в кратких выражениях обрисовал, где и в какой позе видел старика. Тот, впрочем, почувствовал мысли наёмника, и поцокал языком, словно пробуя слова на вкус.
— Нет, не уважаешь ты старших. Но я тебе все же помогу. Не бесплатно. Ты отдашь мне то, что я захочу, тогда, когда я попрошу. После чего можешь делать, что пожелаешь верным. Согласия не спрашиваю, это единственный способ для тебя… снова… жить. Потому, солдат, спи. Служба пойдёт.
— Владыка! — гортанный возглас тхади, носившего на пластинчатых доспехах значок сотника, вырвал его из воспоминаний. — Владыка…
— Говори, — поморщился Морстен. — Побыстрее.
— Владыка, — склонился в поклоне тхади, блеснув клыками, — мы взяли за перевалом пленных. Желаешь допросить?
— Кто они? — Гравейн заинтересованно поднял брови. — Кочевники?
— Нет. Из Долины. Говорят, что их послал к тебе их молодой вождь.
Морстен размышлял недолго. Лазутчики владетеля Долины не раз добирались до Твердыни, но никогда доселе не осмеливались переходить перевал.
— Отправьте их в допросную, и подготовьте. Помни, сотник, люди слабее тхади. Не переусердствуй. Я приду через пару часов. В час Совы.
Сотник ударил кулаком в грудь, и, повернувшись, почти неслышно побежал ко входу в галерею Твердыни. Морстен проследил за гибкой широкоплечей фигурой в броне, и улыбнулся. Тхади ему нравились. Они были честны, в отличие от людей.