– Простите, я вовсе не имела в виду…
Я-то, положим, это одно, а вот мадам Фальконе тактичностью не отличалась никогда. Вспомним так же, что она едва ли не трепетала перед неуловимым Февралем, и готова был говорить о нём денно и нощно. Она же первая высказала предположение, что мсье Февраль вполне может скрываться под маской одного из постояльцев отеля «Коффин», и, быть может, сидит сейчас вместе с нами вот за этим столом…
Помнится, я уже говорила про слепого котёнка, который ничего не соображает до тех пор, пока его не ткнут носом куда нужно? Вынуждена повториться. Как только Соколица выдвинула эту гипотезу, я вспомнила одну из фраз Селины, оброненную вскользь: «Наверняка я его очарую, да? Я всё волновалась, что он не обратит внимания на такую, как я, но теперь, когда я буду так красива…»
На такую, как я, сказала эта бедная девушка. Мой мозг начал лихорадочно соображать, цепляться за обрывки слов, воспоминаний. Какую – такую? Она была молода и хороша собой, значит, не во внешности дело. А в чём? Кроме разницы в социальном положении на ум не шло ничего. На «такую, как я», простую горничную! Стало быть, он состоятелен, богат. Возможно, даже с титулом. Кто-то из постояльцев отеля?
Я обвела быстрым взглядом всех тех, кто сидел за столом, слева направо, и пришла к неутешительным выводам. Каждый первый, господи боже, каждый первый!
Ватрушкин? Вполне. Он был полноват, как я уже говорила, но эта полнота его совершенно не портила, а то и некоего шарма добавляла!
Арсен? Куда более вероятно. Он без титула, и не уверена, на счёт сказочного богатства, но он известный журналист и персона публичная. Вполне.
Гринберг? Ещё более вероятно, вероятнее даже, чем оба русских вместе взятые. Про Гринберга неизвестно ничего (я и имени-то его до сих пор не знала), ничего, кроме того, что он из очень богатой еврейской семьи.
Габриель Гранье? Тут и говорить нечего: да, да, и ещё раз да! При условии, конечно, что ему мало одной Габриэллы.
Томас Хэдин? Вот, пожалуй, единственное: «нет». Но и то, по слишком глупой и сентиментальной причине – я никогда бы не поверила, что Томас окажется способным изменить своей жене. Слишком уж он её любил, на мой взгляд. А если отбросить сантименты в сторону – то, увы, да, и он тоже. Томас был состоятелен, Томас был симпатичен, Томас был обходителен и умён. Мог ли между ними с Селиной завязаться роман? О, да.
Я посмотрела на пустовавшие стулья, и задумалась о тех, кто не почтил нас сегодня своим присутствием по тем или иным причинам. Эрик Гарденберг? Сомнительно. Ему около шестидесяти, но ведь кое-кто из девушек предпочитает мужчин постарше, не так ли? К тому же, вчера я сама легкомысленно говорила, что практически готова поддаться на его чары… Он был, действительно, очень милым и галантным и знал, как подобрать ключик к женскому сердцу. Ещё бы, с таким-то опытом за плечами!