Вести из леса (Бианки, Павлова) - страница 59
Да опять помешали.
Захрустели сучочки, затрещали веточки, закачалась моховая подушка, — и вылез из-за ёлок Медведь. Заметил Гриб-Боровик, тотчас к нему поворотил.
— Вот так находка! — говорит. — Сейчас я его съем целиком!
Белка на пенёк отскочила, засердилась, зацокала:
— Не пущу! Мой гриб!..
— Куда тебе, длиннохвостой, этакий грибище, — отвечает Медведь. — Подавишься!
— Ножку сама съем, шляпку сушиться повешу! — кричит Белка. — Я на зиму запасы коплю, мне много надо!
— Так уж и много! Ты зимой на одних шишках проживёшь, еловыми веточками закусишь. А я, гляди-ка, без пищи всю зиму лежать должен… Мне к зиме потолстеть надо жирок накопить, мясца нарастить. Оттого я сейчас больше всех ем! Убирайся, пока цела!
Испугалась Белка, винтом на ёлку взлетела. А Медведь поднял лапу и собрался с корнем гриб выворотить.
Да опять помешали.
Послышалась из-за ёлок весёлая песенка:
Как услышал Медведь человеческий голос, так — порск! — за ёлку, за другую… Только его и видели.
А из-за ёлки вышел Мальчик-Грибничок с большим лукошком. Увидел под ёлкой Гриб-Боровик, присел перед ним на корточки.
— Вот так находка! — говорит. — Сразу полное лукошко!
Вынул Мальчик-Грибничок ножик и осторожненько, тихонечко подрезал у Боровика корешок.
Положил гриб в лукошко, повернулся и домой пошёл.
А на другой день под ёлкой, на моховой подушке, сразу несколько новых грибов показалось.
Один большой растёт, — для Медведя.
Другой поменьше — для Белки.
Третий маленький — Рогатому Слизню.
На всех теперь хватит!
После жаркого дня вдруг стало холодно. Это сразу почувствовали все лесные твари, кроме тех, кто по целым дням сидит в своих норах.
Такой ночной зверушкой была рыжая полёвка. Она проснулась только вечером. Почистилась и побежала к выходу, поискать себе что-нибудь на завтрак.
Вдруг у самого выхода послышался шорох. Полёвка остановилась. Беда! Кто-то пролез в её жилище. Ползёт навстречу! И чужой запах говорит: «Это незнакомое и страшное животное».
Не успела полёвка опомниться, как в узком проходе норы, совсем рядом, поднялись три змеиные головы.
Полёвка замерла от ужаса. Змеи тоже не двигались и глядели на неё по-змеиному, немигающими глазами. Одна из них высунула длинный тонкий язык.
Полёвка очнулась, попятилась, перевернулась и бросилась ко второму выходу.
Уже впереди светился кружок сумеречного леса…
Но — тот же шорох! Полёвка поняла, что и этот выход из норы захвачен врагами.
Оставался третий — последний. Теперь полёвка уже не бежала. Она пробиралась вперёд очень осторожно, чуть что — назад. Однако всё было спокойно. И вот она на воле!