Его пример вызвал столпотворение – проголодавшиеся и мучимые жаждой обезьяны бросились вперед, протягивая сложенные ковшиком руки, чтобы получить неожиданный дар, и жадно пили воду из ведер. Их безумство разрывало сердце Цезарю, и все же он был горд тем, что его обезьяны не дрались друг с другом за пищу, как могли сделать люди. Так что нужно было что-то еще, посильнее голода, чтобы превратить обезьян в животных.
Только Озеро не бросилась к еде. Когда обезьяна-предатель подошел с тачкой к ней и другим обезьянам, к которым она была прикована, она яростно зажестикулировала, вместо того чтобы начать насыщаться:
– Нет, нет! Пожалуйста, сначала детям!
Обезьяна пожал плечами и покатил тачку к загону, в котором находились дети, к Корнелиусу. Цезарь засомневался, что человек-солдат послушался бы просьбы Озера. Он был очень благодарен ей за то, что она сначала подумала о детях.
«Голубоглазый сделал хороший выбор, – грустно подумал он. – Озеро была бы хорошей матерью моим внукам».
Она посмотрела через двор на Цезаря. Ее глаза излучали благодарность.
«Ты сделал это», – показала она жестами.
Разве он? Цезарь точно поспорил с Полковником прошлой ночью, требуя, чтобы он снабдил пленных обезьян водой и пищей. Полковник, кажется, остался безразличен к аргументам Цезаря – неужели он смог образумить этого равнодушного человека?
Кажется, да.
Цезарь был не так глуп, чтобы подумать, что изменение умонастроения Полковника каким-то образом связано с милосердием или жалостью. Его мотивы были более чем ясны. В лучшем случае Цезарь просто напомнил Полковнику, что даже обезьяны не могут работать бесконечно, если их не поить и не кормить.
«Он просто хочет, чтобы стену закончили до того, – догадался Цезарь, – как сюда доберутся его враги».
Рыжий, неся в руках ведро с водой, поднялся по лестнице на помост. Он остановился перед Цезарем и посмотрел на Полковника, наблюдавшего за ними с башни. Рыжий медленно поднял ведро к сухим, потрескавшимся губам Цезаря. Цезарь хмуро посмотрел на Рыжего, не веря этому подношению. Ему не хотелось принимать помощь от обезьяны-предателя, который еще вчера жестоко стегал его кнутом. Но пересохшее горло и истерзанное тело требовали воды, так что он проглотил свою гордость и раскрыл губы.
«Может быть, – подумал он, – Полковник намеревается снова отправить меня на работу?»
А потом Рыжий на глазах у Цезаря перевернул ведро, вылив его драгоценное содержимое на помост. Ярость боролась с болью, когда Цезарь увидел, как вода вытекает сквозь щели между досками пола. Он даже почувствовал ее вкус, когда последние капли упали из ведра.