Согласно контракту, «АстраКорп» должна была провести сейсмический анализ, взять образцы воды и полезных ископаемых – обычный набор. Лагерь был плохо обустроен, а группа состояла из чертовски недружелюбных особей, но там всего делов-то на пару-тройку дней – ну максимум на неделю, ха-ха! Извини, что сообщаю в последнюю минуту, но ты же знаешь, как такие вещи сваливаются на голову, знаешь, да? Кстати, не доводилось ли Дону когда-нибудь изучать психологию? Дон объяснил, что прослушал курс по патопсихологии – учился бороться с последствиями стрессов, связанных с долгим пребыванием в глуши и на подземных работах. Дав боссу переваривать эту информацию, Дон сказал:
– Как-то все очень загадочно, да, Уэйн?
Уэйн закатил глаза и прорычал, что консультанты – это вечная головная боль, давай-ка делай что положено и захлопни варежку, спасибо большое.
Не удостоив этот выпад ответной реакцией, Дон пожал плечами, собрал бумаги и отбыл домой на час раньше, чтобы собрать вещи. Он попытался припомнить все, что говорили ему агенты в Спокане; они настойчиво интересовались проектом в «Слэнго», и вот спустя пару дней он собирается лично туда отправиться. Такое совпадение не могло не вызывать тревоги.
Он тихонько вошел в дом, который продолжал мысленно считать домом Мишель, с досадой ослабляя на ходу галстук, и увидел юного господина Курта, вернувшегося из колледжа и растянувшегося на диване с наушниками на голове и журналом «Хэви метал» в руках, на обложке которого красовалась грудастая комиксная принцесса. Вокруг валялись пакетики от чипсов и пустые банки из-под газировки, журнальный стол был засыпан крошками и залит лужицами. Дон подумал, что Курт прогулял колледж, а домой его подвез один из зажиточных дружков-дегенератов, коих у него были толпы. Дон не стал читать нотации, он скрипнул зубами и пошел наверх, чтобы переодеться, принять душ и проглотить аспирин.
Он присел на край незастеленной постели в одних носках и трусах, бездумно глядя перед собой. Тяжелый красный солнечный луч падал сквозь круглое окно, превращая сучки на деревянной обивке в ледяные глаза, а разводы штукатурки – в воющие пасти, запавшие щеки и оскаленные зубы. Дон перевел взгляд на фотографию улыбающейся женщины в очках-авиаторах. Его дорогая мамочка в те годы была похожа на старлетку из немых фильмов компании «Эм-Джи-Эм». Очень старая фотография – с краю виднелся отец, совсем еще мальчишка: размытая ухмылка и приподнятая рука, обнаженный торс, словно у ожившей статуи Геракла. Прекрасный, как Адонис, убийца с глазами Сфинкса, вступивший в ряды армейских рейнджеров