Кристи, когда до нее, наконец, дошло то, о чем говорил Генрих, в ужасе отпрыгнула и выставила вперед руки. Он хочет использовать ее, как какую-нибудь продажную девку! Этого она вынести не могла и взмолилась:
- Генрих! Ведь не сделаешь того, что намерен? Теперь ты знаешь, кто я, зачем же меня обижать? Право, я не сделала тебе ничего плохого!
- Ты уверена? А ты подумала обо мне, когда сбежала? Ты пощадила меня, когда я, как раненый зверь, метался по замку и сходил с ума, не зная, где ты и что с тобой случилось? Ты думала обо мне, когда играла со мной в свои игры, отдаваясь, как последняя шлюха? Нет, ты только радовалась тому, что провела меня, как последнего простака. Так почему сейчас я должен понять и пожалеть тебя? Я возьму только то, чего ты лишила меня в последнее время, - и грозно стал приближаться к Кристи, которая почти вжалась в стену от унижения и, если бы не опора, свалилась бы на пол.
Генрих знал, что причиняет ей боль. Нет, не так хотелось бы ему встретиться с ней. Он хотел признаться ей в любви и просить ее руки у отца. Ничего в жизни он не желал так сильно, как назвать Кристи своей женой. Ведь теперь без борьбы со всем миром, он свободно мог жениться на той, которая так волновала его сердце. Даже король не может заставить его жениться на опостылевшей Амелии. А получается все не так, как надо. Но что он мог с собой поделать, когда так истосковался по ее телу, так долго его губы не ощущали аромат ее поцелуя, а его вздыбившийся зверь требовал удовлетворения ее плотью? Генриху не составило большого труда прижать ее к себе, хотя Кристи пыталась сопротивляться.
- Ну, мой рыжий котенок, к чему столько усилий? - шептал он ей на ухо, - зачем так отбиваться? Ведь я ничего тебе не сделаю, только доставлю наслаждение. Убери свои коготки и перестань царапаться, ты же знаешь: только я смогу заставить тебя мурлыкать от ласк. Вот так, девочка моя, спокойней, расслабься. Все будет хорошо. А потом я отвезу тебя к отцу.
От его прикосновений и нежного шепота у Кристи закружилась голова, она уже и не думала противиться. Ей захотелось снова обнять его, прижаться к его телу, забыть все волнения сегодняшнего вечера. Кристи успокоилась и положила голову ему на грудь, когда он поднял ее и понес на кровать, на ходу пытаясь развязать тугой корсет. Наконец, это удалось, и он вместе с юбкой полетел на пол. Оставшаяся в одной рубашке и туфлях Кристи лихорадочно помогала Генриху освободиться от одежды. Когда последние преграды были сметены, и ее руки коснулись завитков на его груди, она задохнулась от наслаждения, впитывая в себя аромат его кожи. Генрих лег на спину, подхватил недоумевающую Кристи за талию и посадил на себя. Она слегка занервничала от непривычного положения.