— Живой?
— Да вроде! Что это было?
— Удав-переросток.
— Да я про взрыв!
— Кто-то заморил червячка с гранатомета. Оттуда били, — Седой указал на крайний дом возле которого толклись бегуны, — я вспышку заметил.
Молчун поудобнее перехватил автомат:
— Проверим?
— Подождем до рассвета. Атеист вон носом клюет, да и мне уже че-то хреново. Не вижу ни черта. — Седой потер глаза, устало опустился на землю, с нескрываемым удовольствием вытянул ноги. — Убегался я чего-то — туда-сюда, туда-сюда. А этот гранатометчик против нас не попрет, раз бегунов мочить не стал, знать без патронов сидит. Вот и пусть сидит до утра.
— Так ты тут собрался ночевать?!
— Ну а чего?! Гостиничных нумеров здесь нет.
Молчун пробурчал негромко:
— Отдыхайте тогда, я посторожу.
Седой откинулся спиной на поверженного змея, покрутился, устраиваясь поудобнее, и через полминуты Атеист с большим удивлением услышал отчаянный храп. Молчун усмехнулся, кивнул на Седого:
— Храпит на всю округу. Сейчас сюда все мертвяки соберутся.
Атеист невольно поежился, пошарил в полумраке, пальцы коснулись прохладного металла автомата. Пристроив оружие на коленях, он устроился по примеру Седого. Однако к нему сон не спешил, внутри до сих пор колотит, пальцы дрожат, как у старого алкаша. Молчун неслышно растворился в ночи, лишь изредка доносились осторожные шаги — рейдер не спеша кружил вокруг лагеря. Шаги раздражали — Атеист казалось, что кто-то подкрадывается, сердце сжималось в ожидании броска очередной твари. Да ещё этот непонятный гранатометчик, нет, за то что спас — огромное спасибо, но почему, когда замочили бегунов — не пошёл на контакт? Голова распухла от думок, кровь шумно стучит в висках, в ушах пронзительно звенит, словно одолели комары. Атеист пытался понять, где сейчас бродит Молчун, старательно вслушивался сквозь звон… так и уснул незаметно.
За ночь огромная туша окончательно остыла, итак тварь хладнокровная, а к рассвету стала совсем ледяная. Спина заныла от холода, Атеист сполз на бок, не просыпаясь, подтянул к животу колени, отпихнув в сторону автомат. Проснулся от жуткого голода, кишки сворачивались в клубок, гудели, как провода в ветер. Кое-как продрав глаза, Атеист приподнялся на локте, заспанное лицо отчаянно хмурилось от необычно яркого рассвета. Небо чистое, как совесть ангела, ни облачка, солнце сверкает начищенной монетой, золотые лучи проникают в каждый уголок, заставляя тень пятиться и таять. Огляделся вокруг, при свете руины посёлка выглядят ещё эпичнее — словно кучка пьяных великанов станцевала джигу-дрыгу. Дохлая змеюка вытянулась рядом, как магистральный трубопровод, костяные чешуйки поблескивают тускло. Атеист цапнул автомат и с тревогой поднялся. Седой с Молчуном куда-то исчезли, нет, бросить не могли… хотя… В этом мире всегда нужно держать ухо востро. Может пошли проверить что там за гранатометчик? Атеист медленно, словно раздумывая — идти-не идти, двинулся к нужному дому. А быстрее шагать и не выйдет — под ноги без конца бросаются кирпичи и куски бетона, ежели не следить за дорогой — недолго и грохнуться. Кирпичная коробка потихоньку приближалась, Атеист все крепче сжимал автомат. От мысли, что сейчас может быть за ним кто-то наблюдает через прицел, стало жарко, спина разом взмокла, изображать из себя мишень — дело не особо приятное. Нервное дельце…