Наконец повитухи разложили на полу шатра кирпичи, и, поддерживая Лекку, попытались вытащить ребенка в мир. Это была ужасная, долгая и убийственная борьба. Повитухи погрузили руки в лоно роженицы и вытащили на свет малюсенького ребенка. Это была девочка, рот которой был уже открыт для плача и для смеха. Когда солнце коснулось горизонта, Сара и Силили, шатаясь, вышли из шатра, в ушах их все еще звучали крики и стоны Лекки, которые остановила только смерть.
Они постояли некоторое время, молча глядя друг на друга, и на лице старой служанки Сара прочла слова, которые отказывались произносить ее губы: «Ты так не умрешь.»
Сара смотрела на заходящее солнце, пока оно, словно капля крови, скрывалось за краем мира. Полная искрящаяся луна возвышалась над наступающей жаркой ночью, которую не мог облегчить даже вечерний бриз. Сара тряхнула головой и прошептала достаточно громко, чтобы Силили могла ее услышать:
— Ты ошибаешься. Такая смерть, как у Лекки, не пугает меня. Я завидовала ей, когда она была полна жизни, такая красивая и большая. Я все еще завидую ей.
* * *
В этот вечер Сара решила сделать то, чего она не позволяла себе с тех пор, как Аврам стал ее мужем. Она открыла один из ларей, стоявших в ее шатре, достала горсть кипарисовых щепок и раскрашенную деревянную статуэтку, изображавшую богиню Нинтю, с которой Силили, несмотря на пренебрежение Сары, так и не захотела расстаться.
Стараясь, чтобы никто не увидел ее, она бросила несколько щепоток в ажурный горшок с плотной медной крышкой и покинула лагерь. В лунном свете она обошла холм, и только оказавшись в укрытии, развела огонь между камнями. Стоя на коленях, не думая ни о чем постороннем, Сара дождалась, пока разгорелся огонь, и бросила в него кипарисовые щепки, Когда от них пошел достаточно густой дым, она достала из-за пояса тонкий ножик из слоновой кости, подаренный ей Аврамом. Одним ударом она нанесла себе удар в левую ладонь, потом в правую. Потом взяла в руки деревянную статуэтку, покрутила ее между окровавленными ладонями и зашептала;
О Нинтю, хранительница женских кровей,
Нинтю, ты решаешь, кому из женщин дать жизнь в их чреве,
Нинтю, покровительница прихода в Мир, прими жалобу своей дочери Сары,
О Нинтю, покровительница прихода в Мир, ты получила родильный кирпич из рук Могущественного Энки, ты держишь в руках нож для отрезания пуповины,
Нинтю, слушай меня, слушай боль своей дочери,
Не оставляй ее в пустоте.
Она замолчала. В горле у нее першило от кипарисового дыма, глаза щипало. Потом она поднялась, повернув лицо к луне, и, прижав статуэтку к животу, возобновила свой плач: