– Хорошо, – покладисто кивнул тот.
Два отряда наконец съехались и остановились в десятке шагов друг от друга.
– Сержант, что делают эти воины рядом с охраняемой тобой каретой? – без предисловий начал герцог.
– Вежливые разумные сначала представляются, – придержал Эрдага Атей, положив ему на плечо руку.
– Я не обязан представляться первому встречному на дороге, – презрительно бросил Эрай Видный.
– В таком случае, – голос Призрака стал сгущаться, – не будем разводить политесы. Освободите дорогу, и мы поедем дальше.
– Эти воины, – указал на гвардейцев герцог, – находятся у меня на службе и сопровождают карету, в которой находятся мои родные. Кто бы вы ни были – проваливайте. Я сегодня добр.
– Этих воинов, – Призрак повторил жест Эрая, – можете забирать, но карета и все, кто в ней находится, под моей защитой. И так будет до тех пор, пока я не доставлю их к месту назначения.
Лицо герцога стало наливаться кровью. Стиснутые в тонкую ниточку губы побелели, а бледно-голубые, почти бесцветные глаза сузились до маленьких щелочек. Даже удивительно, что такого неприятного типа назвали Видным. Хотя, может быть, он таким становился только в моменты гнева. Атей этого не знал.
– Уйди с дороги, выскочка, – прошипел герцог. – И тогда я только высеку тебя, оставив жизнь.
– «Верные», – спокойным, но очень знакомым его воинам голосом скомандовал князь. – Щиты на руку, стрелы на тетиву.
Сидящие в седлах воины слитно перебросили из-за спины щиты и чуть наклонили копья в сторону воинов герцога, что до этого покоились в специальных петлях возле седла. Справа и слева послышался скрип натягиваемых луков. А лица самих воинов в преддверии хорошей драки исказили плотоядные улыбки, которые говорили только об одном, что даже если они сегодня погибнут, то уйдут достойно, прямо к крыльцу дружинного дома Парона.
Гвардейцы, что охраняли карету, положили на рукояти мечей свои ладони, но что делать дальше, просто не представляли. С одной стороны, князь за это время стал для них непререкаемым авторитетом, с другой – напротив стоял их герцог, которому они служили. Но и память о предательстве Фэнка Хвата была свежа как никогда.
Ситуация была напряжена до предела. Сейчас хватило бы одного неосторожного движения, чтобы пыль под ногами превратилась в грязное месиво от попавшей в нее крови. Чувствуя это, путники обходили два отряда по большой дуге, не желая в самый неподходящий момент оказаться в самой гуще событий.
– Князь, – раздался от кареты голос. – Позвольте мне выйти и поговорить со своим мужем.
Подумав лишь долю мгновения, Атей распорядился: