– Она преследовала тебя?
Я тянусь к прикроватному столику и беру сигарету.
– Да. Но я сказала ей, что поступаю в Лидский университет. Она поехала искать меня на север, а я поступила в Эксетерский. У нее ушло несколько месяцев на то, чтобы найти меня.
– Как? Что она сделала?
Я прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку. Антонио ненавидит, когда я курю в постели, но он берет сигарету и делает то же самое.
– Она обошла все общежития медицинских учебных заведений, пока не нашла меня. Ударилась в слезы, рассказывая мне, как плохо ей без меня. Благодарила Бога за то, что со мной все в порядке. Вела себя так, будто бы я пропала или что-то вроде того. Как будто все произошло случайно, и теперь она безмерно рада, что я в порядке.
– А ты? Что ты сделала? – Я гашу то, что осталось от моей сигареты, и сползаю в кровать, опуская голову на теплую подушку. Он повторяет за мной, подтягивая наверх одеяло и накрывая меня. Я сжимаю одеяло и прижимаю его к себе. Наши лица разделены лишь парой сантиметров, и я чувствую в его дыхании запах песто.
– Я была рада, что она вернулась. Снова почувствовала себя нужной и желанной. Мне было без нее одиноко, точно так же, как в детстве, когда нам не давали видеться. – Он кладет руку поверх меня и гладит мое плечо, притягивая к себе. Наши лица касаются друг друга, и ощущение в этот момент такое приятное. Так тепло. Практически как будто я могу рассказать ему все. – Я позволила ей остаться на некоторое время, пока она не начала спать с парнями из соседних комнат. Тогда я сменила комнату, сменила и номер. Но знала, что она меня найдет. Думала о ней каждый день, а потом она меня находила. Это превратилось в игру. Игру, в которой нет победителей.
Антонио тянется, чтобы выключить лампу со своей стороны, только лунный свет оставляет тени на моем лице. Шум транспорта и голоса чуть слышны за окном. Я вспоминаю, как на самом деле произошло наше воссоединение тогда: Элли появилась в университете с ножом в руке, угрожая, что перережет себе горло, если ее не приведут ко мне. Вполне ожидаемо, после всего того, что заставило меня уйти от нее. Да, были вспышки эмоций, периоды мании, переизбыток наркотиков. Но не это было причиной. Я не знаю, почему не хочу признаться в этом Антонио. Возможно, я просто не готова услышать это сама, снова. Я укутываюсь в одеяло и отворачиваюсь. Закрываю глаза и молю о сне. Но тогда он задает другой вопрос:
– Рини, а как звали тех парней, с которыми вы пили? В ту ночь, перед твоим приездом?
– Эм, Гатри и Ватерсон. Кажется, так полицейские сказали. – Я стараюсь, чтобы мои слова звучали беззаботно, как будто я не могу вспомнить, как будто они едва ли были значимы.