Моя сестра (Адамс) - страница 141

– Что признать? Что я переспала с парнем, когда была далеко от дома. Не я первая, не я последняя. Это не значит, что я имею какое-то отношение к завещанию или к тому, что отец его изменил. Это не доказывает, что это я изменила время вылета. Я оплатила билет, когда летела в следующий день. Зачем бы мне это делать, если я знала, что сама изменила время вылета? – Стараюсь, чтобы голос звучал непреклонно, но мало приятного в том, чтобы быть пойманной, когда ты одной рукой в банке с печеньем.

– Нет, вы не первая. И, если уж честно, меня не волнует, с кем вы спите. Меня волнует вот что. Будем считать, что все, что вы мне сказали – правда. Я повторю вкратце. – Она встает и начинает ходить по комнате кругами. – У вас нет родственных чувств к матери, и все же вы спешите на самолет, когда она умирает. Вы говорите, что это, чтобы поддержать вашу сестру, однако с этой же самой сестрой вы отказались иметь какие-либо отношения много лет назад. Следующие несколько дней вы проводите, ворча на нее, пока она пытается провести время вместе с вами. Ведете себя так, будто бы ничего важного не произошло, идете в тренажерный зал, потом выпить. Затем, после того, как ваш отец переделывает завещание и, впоследствии, совершает самоубийство, вы меняете время вылета и, в результате, делаете минет незнакомцу в коридоре отеля.

– Я не меняла время вылета! – кричу я. Сползаю вниз по стулу, прекрасно понимая, как отвратительно разворачивается ситуация. Форестер не обращает на меня внимания. Вместо этого она продолжает перечислять факты, какими она их видит.

– Ваш отец убил себя передозировкой валиума, на который у него нет рецепта, и мы не нашли ни упаковки, ни бутылочки. Не нашли даже кусочка фольги от блистера. И знаете что? У вашей сестры, даже, несмотря на ее походы к психологу, тоже нет рецепта. Но вы доктор. Анестезиолог, верно?

Я киваю, а она наклоняется ко мне, от нее пахнет кофе. Я все думаю, неужели с самого начала, с первого же момента все это было ее, Элли, планом, кинуть меня вот так? Вероятно, она пыталась впутать меня в неприятности еще с тех времен, когда были Марго Вульф и Роберт Нил. Быть может, она заставила отца изменить завещание, просто чтобы подставить меня.

– У вас есть доступ к подобным лекарствам, я полагаю? Могу посмотреть на записи контролируемых лекарств в Квинсе, если желаете. Вы же там работаете, правда? Больница «Квинс Колледж»? – Она не ждет от меня ответа. – И вот пропадает ваша сестра, вы это пытаетесь объяснить ее психическим здоровьем, хотя, если не считать пару месяцев посещения психолога в прошлом году, когда она не могла справиться с мыслью о том, что не может стать матерью, ни в одном из медицинских заключений психических заболеваний не значится. И ох, какая неожиданность, – говорит Форестер и разводит руками. – Пропавшая сестра – это единственный член семьи, который может опротестовать завещание. Которое было написано за пару дней до смерти отца, и по которому он оставляет вам, дочери, которую вышвырнул из дома, когда ей было три года, все свое состояние. Что-то не складывается, доктор Харринфорд. Объясните это мне.