– Когда была сделана эта запись? – спрашиваю я.
– В день, когда она пропала, – говорит детектив Форестер. Она практически сочувствует мне, продолжая: – Похоже, Антонио был последним человеком, который видел ее до исчезновения.
Последнее, о чем я спрашиваю перед тем, как покинуть участок: собираются ли они арестовать Антонио. Детектив Форестер сказала только, что я могу не пытаться предупредить его. Это вызывает у меня ощущение, что, наверное, они уже следят за ним или ждут, когда появится весомое доказательство, чтобы нанести удар тогда. Может, ждут, когда я проколюсь и выдам себя в том, что я его сообщник, чтобы они могли арестовать нас обоих. Что бы там ни планировала Форестер, к моменту, когда я покидаю полицейский участок, где воздух густой и удушливый, я думаю только об одном: то, как я возвращаюсь к своей жизни, совсем не соответствует моим ожиданиям. Та жизнь закончилась.
Начнем с фактов. Факт номер один: Антонио лжец. Он не был в Италии. Он был с ней. В баре. И лучше не стоит притворяться, что это не он находился с ней на расстоянии достаточно близком, чтобы можно было слизнуть пот с ее кожи. Он уютно расположился у ее шеи, шепча ей что-то на ухо. Это могло длиться лишь несколько мгновений. Вполне возможно, что детектив Форестер распечатала именно этот момент, чтобы выставить его в плохом свете, эдакое разоблачение знаменитости, только-только из печати. Возможно, она думала, что это породит недоверие, что я буду чувствовать себя преданной, раскрою чертову правду и разрешу ее маленькую загадку признанием. В конце концов, для этого она позвала меня, верно? Чтобы увидеть, не сдам ли я его, как отверженная, пылающая от гнева женщина, готовая и себя погубить, если удастся утянуть за собой изменника. Такая уж проблема с фотографией: это вещь столь сиюминутная, что разум не может отказать себе в удовольствии и не додумать, какими были часы до и после запечатленного момента. И в этой истории Антонио – лжец. Он виделся с моей сестрой. Не ездил в Италию. Скоро его подвергнут допросу. Антонио – чертов лжец.
Факт следующий: мой отец оставил мне самую лучшую часть семейного имущества. Деньги, не считая небольшой суммы, чтобы Элли не голодала, и дом. Также все украшения моей матери, которые, принимая во внимание изысканное колье, которое я заметила на ее окоченелой шее, представляют собой обширную коллекцию. Я всегда хотела иметь чуть больше от своей семьи, и вот получила. Сорвала куш. Беда в том, что мне это все больше не нужно. Лучше бы он не заморачивался.