Предполагаю, что за этим всем последуют вопросы. Полиция начнет расследование, захочет узнать, кто убил маленькую Айрини, настоящую Айрини. Захочет узнать, кто знал правду, и кто ее скрывал. Кто-то ведь должен был подписать свидетельство о смерти ребенка, который не умирал. Кто-нибудь в деревне наверняка задавался вопросом, почему это вдруг Айрини перестала выходить из дома. Вероятно, кто-то из них даже был на похоронах Кейси.
Но пока я не знаю, что точно произошло с Айрини, я продолжу жить под ее именем. Кейси, похоже, уже не очень подойдет. Возможно, потому что я на четырнадцать месяцев младше, чем я считала всю свою жизнь. Тетя Джемайма наверняка знала правду, ничего удивительного, что она не хотела, чтобы Элли появлялась в нашей жизни. Но она не сможет скрывать правду дальше, и теперь, когда полиция вовлечена в дело, ей придется признаться. Думаю, захочет ли она поговорить со мной, извиниться, искупить вину, попросить прощения за ложь. Уж этого я, кажется, заслуживаю, но, если честно, я хочу просто двигаться вперед, к новой жизни. Кем бы я в итоге не оказалась.
Стремясь к этой цели, я предпринимаю поездку в Лондон с записями из «Фэйр Филдс», чтобы убедить Форестер в том, что, по-моему, является правдой. Как только она учуяла зацепку, то вцепилась в нее мертвой хваткой, кричала о кровавом убийстве любому, кто вставал у нее на пути, дергала шотландских полицейских, поторапливая их с эксгумацией. Хотя мне не стоило волноваться, потому что оказалось, что мало кто готов поспорить с фактом, что в «Фэйр Филдс» лечили человека, официально признанного мертвым.
Во время своего пребывания в Лондоне я увидела Антонио впервые с тех пор, как полиция отпустила его. Мы встретились в моем доме, куда он пришел забрать свои вещи. Он, кажется, так жаждал все наладить, исправить содеянное. Он даже спрашивал меня: «Что же мне нужно сделать теперь?» Он никак не может поверить, что его жизнь пошла под откос настолько. Он не понимает, что все это уже не имеет значения. Для меня, во всяком случае. Я три года потратила, подстраивая его под себя, игнорируя его просьбы о том, чтобы я открылась ему. Я больше не обязана делать это. Когда я осознала, что ему некуда пойти, то предложила ему свой дом. Он, правда, расстроился, когда понял, что меня в нем не будет.
Я провела в Лондоне достаточно времени, чтобы успеть упаковать большую часть своих вещей, и подписать документы, необходимые для расторжения трудового договора. Теперь я на пути в Шотландию, и эта поездка кажется нереалистичной, как будто бы впервые я возвращаюсь на свое место. Место из прошлого.