— Мир дому!
— А, тетушка Меседу. Добрый день, входи, — ответил Шамиль.
— У тебя гость, — женщина кивнула на сидящего спиной к двери.
Гость обернулся.
— А, Магомед, с приездом. Как самочувствие, какие новости привез?
— Спасибо, Меседу, ничего. Спокойствие и благополучие привез. Как твое здоровье?
— Благодаря милости аллаха жива осталась. — Женщина, заметно прихрамывая, подошла к сидящим, поставила перед ними блюдо с горячими лепешками.
— Они с творогом, только что испекла. Шамиль любит их. Ешьте. — Меседу ласково взглянула на племянника.
— Спасибо, тетя, балуешь меня.
— Больше некого баловать, ты один можешь заменить мне отца и мать, брата и сестру, сына и дочь. Ешьте на здоровье.
— Как никогда кстати, — сказал Шамиль, макая в сливочное масло кусок тонкой лепешки. — Сам бог послал, видя, что в доме дорогой гость.
— Не знала я, что у нас гость, что-нибудь повкуснее приготовила бы.
— Не огорчайся, сестра моя, ничего лучше придумать нельзя, — сказал Магомед.
Довольная Меседу заулыбалась. Присев на корточки возле молодых людей, заговорила:
— Вчера у бассейна встретила Патимат. Она сказала, что Доного рано утром едет в Шуру, а сама она с матерью уходит на целый день на хутор. Вот я и решила навестить племянника, горячей едой покормить.
— Дай бог, тетя, чтобы в закроме твоем всегда было зерно, чтоб до конца дней своих могла подать ближнему и стоящему у твоего порога с протянутой рукой, — сказал Шамиль, вытирая ладонью масленые губы.
— Хвала аллаху. Спасибо и тебе, Меседу, — поблагодарил Магомед.
Женщина взяла поднос, пошла к двери. Магомед, глянув вслед, удивленно вскинул брови. Когда за тетушкой захлопнулась дверь, он спросил:
— Что с ней случилось, почему хромает?
Шамиль вздохнул. Помолчав немного, стал рассказывать:
— Как тебе известно, Меседу — младшая сестра моего отца.
После смерти родителей она жила в нашем доме, нянчила меня, хотя только на шесть лет была старше.
— Да, мы вместе, в один год пошли к сельскому учителю, — подтвердил Магомед.
— Совершенно верно, в тот день и я увязался за ней, помнишь?
— Да, ты так кричал, уцепившись за ее платье, что, увидев твои слезы, муалим Гимбат сжалился, усадил тебя на ковре между мной и ею, с условием, что будешь сидеть смирно. Ты сел и, не отрывая глаз от лица учителя, шепотом повторял: «Алип, би, ти, си, джим», — как все ученики. Учитель, глядя на тебя, улыбался все время.
— Там и началась моя дружба с тобой. Учитель в конце года сказал, что я не отстал от старших учеников в учебе.
— «Удивительно способный и послушный ребенок», — говорил учитель. Старик ни разу не коснулся тебя пальцем, а нам доставалось от него. Помнишь его кизиловый прутик? Строгий был, часто за малейшее невнимание стегал нас то по вытянутой ладони, то по спине и только тебя одного гладил по голове.