Шамиль тоже отделился от сопровождающих, спокойно подошел и молча стал перед полковником.
Пулло сел на землю, указал на место рядом с собой имаму.
— Садись, — по-аварски, но с заметным акцентом сказал он.
Опускаясь рядом, Шамиль незаметно подложил под себя кончик длинной полы черкески полковника.
Начал Пулло:
— Господин Шамиль, я уполномочен командованием наших войск вести с вами переговоры.
— Говорите, белый флаг выброшен мной, следовательно, требуйте, а я выскажу согласие или отвергну требуемое, если оно чрезмерно, — ответил имам.
Тогда Пулло сказал:
— Наше командование хочет заключить с вами перемирие на следующих условиях: во-первых, вы даете обещание немедленно сложить оружие и впредь не возмущать соплеменников. Во-вторых, в заверение покорности выдаете нам в заложники своего старшего сына. В-третьих, дадите согласие встретиться с нашим государем, после предварительных переговоров с генералом Граббе.
— Других требований нет? — сухо спросил имам, когда полковник умолк.
— Нет, — ответил Пулло.
Тогда заговорил Шамиль:
— Трудно дать обещание кому бы то ни было не возмущать возмущенных несправедливостью и насилием. Вам и тем, кто вас послал, известно, что до меня в Чечне и Дагестане и при мне на юге нашей страны, в Азербайджане и далеко от нашего вилаета — в Черкесии шапоуги, абадзехи и даже ваши единоверцы грузины поднимаются против владычества русского царя. Они будут подниматься и после меня, если ваше правительство не даст возможности жить иноплеменным народам согласно своим законам, традициям. Что касается выдачи моего старшего сына в аманаты, во имя мира и благополучия народа я соглашаюсь. Что касается переговоров с вашим предводителем, тоже согласен, но только в лагерь к вам не приду. Могу встретиться с ним в нейтральном месте.
— Наш командующий не может пойти на это.
— Почему?
— Он должен заручиться согласием императора.
— Может быть, ваш генерал видит во мне невежественного разбойника, которому не свойственны благородство воина и чужды законы и правила ведения войны?
— Нет, господин Шамиль, вы ошибаетесь, наш царь, командование и я лично относимся к вам как к человеку весьма порядочному и достойному противнику. Иначе мы бы не встретились. Но у нас существуют определенные порядки и правила действий.
— Я понимаю, но не могу согласиться с тем, что все привилегии и преимущества в переговорах должны быть на стороне вашего командующего. Если он боится за свою жизнь, пусть придет с тысячей солдат, а я приведу с собой только сотню.
— Я повторяю, что это невозможно, как немыслима явка государя на переговоры с вами, — ответил Пулло.