Юнус, облизывая сухие губы, тяжело дыша, едва успевал за имамом, удивляясь силе и выносливости предводителя.
Поднявшись на небольшой холм, Шамиль облегченно вздохнул.
— Смотри, вон сидит, уткнув голову в колени, — сказал имам, указывая пальцем на человека, съежившегося на обочине тропинки.
Обессиленный Салих, видимо, спал. Раненая нога была вытянута. Когда Шамиль подошел к нему и тронул за плечо, он, вздрогнув всем телом, вскочил.
— Ты что испугался, сын мой? — спросил ласково имам.
Салих мигал воспаленными веками. Казалось, в первую минуту он не соображал, где он и кто с ним говорит. Наконец придя в себя, упал перед имамом.
— Убей меня, я виноват, мне лучше умереть.
Шамиль сказал:
— Встань с колен, я не бог и не царь, убивать тебя не за что.
Салих встал.
Тогда Шамиль обратился к Юнусу:
— Моя тетушка права. Несчастный сошел с ума, и все-таки оставлять его на съедение шакалам нельзя.
Юнус хотел было взять Салиха за руку, но тот, отдернув ее, сказал:
— Нет, я не сумасшедший, знаю, что делаю и говорю. Повелитель мой! Убей меня, как неблагодарного гяура, я виноват перед тобой!
— За что я должен убить тебя? Что ты мог сделать такого?
Юноша молчал. Шамиль, склонившись к нему, сказал строго:
— Не дури, если ты на самом деле не лишен рассудка, говори, в чем твоя вина?
Салих ответил:
— Неблагодарный я. Будучи в неоплатном долгу, не выполнил твой приказ…
— Да скажи ты наконец! — возмутился Шамиль.
Салих поднял голову и, виновато глядя на Шамиля, произнес:
— Я не застрелил Кегера.
— Вот дурачок, — вздохнул Шамиль. — Дай бог, чтобы твои грехи передо мной и перед богом не были больше этого греха. А то, что не убил коня, — хорошо сделал. Я приказал тебе сгоряча, а потом сам пожалел. Душа заныла, будто близкого человека потерял. Я бы и сам не смог поднять руку на такого красавца, как Кегер.
Салих не верил своим ушам. Он продолжал стоять, глядя на повелителя так, как будто увидел его впервые.
— Идем, люди ждут нас, — сказал имам.
Меседу заворчала на непутевого коновода, заставившего имама вернуться за ним.
— Клянусь аллахом, я хотел наказать себя за то, что ослушался, не выполнил волю человека, который стал для меня отцом и вторым после бога, — оправдывался Салих перед ней.
Беглецы двинулись дальше. Они умышленно обходили аулы, боясь, что некоторые жители, неблагосклонно относившиеся к шариату, могут изловить их и выдать врагам.
Шамиль вел их в сторону Чечни, через Анди. Все съедобные травы, коренья, которые попадались путникам, срывались и съедались. Люди не шли, а едва плелись, цепляясь друг за друга. Особенно тяжело было раненым.