Хаджи-Мурад снял папаху, отвернул подкладку, достал две бумажки. Развернул одну, затем другую.
— Вот первое: «Салам и множество добрых пожеланий прапорщику Хаджи-Мураду! Я знаю, что ты служил нам верой и правдой, что доказывал не раз на деле. Генерал-майор Ахмед-хан мехтулинский поступил с тобой нехорошо. Я знаю, что ты не изменник, не сторонник Шамиля. Тебя арестовали. Ты бежал. Мне трудно судить, не поговорив с тобой. Если ты верен нам, предан царю и совесть чиста перед богом, приезжай ко мне, никого не бойся. Я твой покровитель и защитник. Ахмед-хан под моим началом, он понесет наказание после твоего объяснения, если ты не виновен. Я сдержу свое слово, бог будет тому свидетель».
— Клятву и богу и шайтану они дают одинаковую, — заметил старик, хозяин дома.
— Я ответил ему, что прийти не могу, поскольку действиями хана унижен, а солдатами обесчещен. Тогда генерал прислал второе письмо: «Послание твое получил. Напрасно не приезжаешь. Уверяю, все твои обидчики будут наказаны. Законы нашей империи строги и справедливы. Я приказал начать расследование твоего дела. Недоверие ко мне обижает меня, но я прощаю, ибо вы, мусульмане, предубежденно относитесь к нам. Но дай бог, чтобы ты мог убедиться в чистоте моих помыслов! Отбрось сомнения и приезжай. Твое имущество будет возвращено, положение восстановлено. Человек, который доставит это письмо, будет твоим проводником. Жду». — Хаджи-Мурад аккуратно свернул письма, положил под подкладку и, надев папаху, сказал:
— Я ответил проводнику, что не пойду с ним. «Иди скажи своему генералу, — сказал я, — что не успокоюсь до тех пор, пока не отомщу Ахмед-хану. Делать это с помощью русских я не буду».
— Ты правильно поступил, — одобрил Ахвердиль-Магома.
Имам молча слушал рассказ Хаджи-Мурада. Когда тот закончил, заметил между прочим:
— Кто не отважится на опасности, тот не достигнет желаемого…
— Я готов на все, — подняв голову, решительно сказал Хаджи-Мурад, — дай мне небольшие силы. Присоединив своих людей в Аварии, я покажу Ахмед-хану путь к недрам ада, как показал тому генералу и его солдатам, которые попытались взять меня в Цельмесе.
— Ладно, — ответил имам, — я сделаю так, как ты хочешь, да будет аллах сопутствовать тебе, умножая успехи во имя газавата.
Утром, возвратившись из мечети, Шамиль сказал Хаджи-Мураду:
— Было бы неплохо, если бы ты обратился с воззванием к обществам Аварии.
— Я готов, — ответил Хаджи-Мурад.
Под диктовку имама секретарь написал, а писари размножили воззвание такого содержания:
«Именем аллаха! Идет мой приказ, а я раб всевышнего. Теперь прозрел и присоединился к владетелям крепкого мужества. Они способны господствовать над каждым сопротивляющимся. Принимают справедливо строгие меры к тем, кто противодействует шариату. Так буду поступать впредь и я. Пусть те, чьи души порочны, как была порочна моя душа, следуя моему примеру, посвящают себя аллаху. Мир над внимающими этим словам! В противном случае их постигнет заслуженная кара. Они будут уничтожены мечом ислама или черным мором, исходящим в наказание от самого аллаха. Если вы раскаетесь и станете на путь праведных, вас ждет помилование. Кроткие по отношению к правоверным будут суровы и беспощадны к отступникам. Во главе с имамом мы явимся с несметным количеством войск, которым вы не сможете противостоять. Готовьтесь! Мир над вами до дня воздаяния».