Весь день пасся Кегер, а Салих отдыхал, тревожно прислушиваясь к тишине. Только на закате солнца вздремнул немного. Как только стемнело, вновь напоил коня и поскакал по Хасавюртской дороге. Город проехал стороной, переправился через Яман-Су и не спеша двинулся по чеченской земле.
* * *
А купец Муса, выгодно закупив необходимые товары, в подавленном состоянии вернулся в Дарго.
Не желая имаму портить вечер, он только утром явился к нему и с огорчением сообщил о странном исчезновении Салиха.
Шамиль очень расстроился. За все эти годы он и его близкие привыкли к парню, считали его членом семьи. Имам особенно был привязан к тем, кто разделил с ним горькую участь на Ахульго, а к Салиху, который с одного взгляда понимал его, — в особенности.
— Возвращайся снова в Хасавюрт, живым или мертвым он должен быть найден, — сказал Шамиль и зашагал по комнате, как делал всегда, когда был взволнован.
— Я поднял на ноги весь город, послал людей в соседние аулы, узнавал в крепостях, — ответил Муса, — нигде не нашли.
— Чувствовало мое сердце недоброе, не хотел отпускать, — с досадой говорил Шамиль.
Весть об исчезновении Салиха облетела тотчас все село. Многие сожалели о нем, особенно в солдатской слободе. Каждый из перебежчиков считал Салиха своим другом и защитником. Там не сомневались в том, что его выкрали и спрятали, подумав, что он сын имама.
В тот же день Муса с помощниками вновь выехал в Хасав-Юрт. Им было приказано обойти всю линию, проникнуть во все крепости.
— Если обнаружите парня где-нибудь, пообещайте от моего имени денежный выкуп или обмен на одного офицера, — сказал имам купцу.
Муса, прибыв в Хасав-Юрт, дал каждому экспедитору товар, адрес, куда должен ехать, и назвал людей, с которыми нужно связаться и собрать нужные сведения. Сам стал наводить дополнительно справки у знакомых коробейников и маркитантов, приезжавших на хасавюртский базар.
Все поиски оказались безуспешными. Через неделю, после безрезультатных розысков, экспедиторы собрались в городе и отсюда вместе с Мусой выехали в Дарго.
В полдень остановившиеся на привал купцы увидели одинокого всадника, скачущего на неоседланном коне.
— Красавец конь, как птица летит, — заметил один из спутников Мусы.
Конем этим был Кегер, а всадником — Салих.
* * *
Захваченная в плен наибом Малой Чечни Ахвердиль-Магомой Анна, дочь моздокского купца Улуханова, постепенно смирилась с участью и условиями новой жизни. Англичанка, привыкшая к превратностям судьбы, тоже спокойно выносила плен.
За всю осень и всю зиму Шамиль ни разу не посетил пленниц, однако видел их каждый вечер через стеклянную дверь. Зато тетушка Меседу проводила дни с девушкой в роли прислуги, учительницы аварского и чеченского языков, преподавательницы Корана. Она догадывалась о чувствах племянника к юной невольнице, да и Шамиль позднее не стал скрывать своего намерения жениться на Анне.