Патимат, жена имама, перемену в отношении мужа почувствовала с первых дней появления в доме Анны. Тяжело ей было свыкнуться с мыслью, что в доме появится еще одна женщина. Совсем иное состояние переживала она теперь, не похожее на то, когда Шамиль женился на Джавгарат… К той, покойной, она не ревновала мужа, сознавая свое превосходство во всех отношениях. А эта иноверка, казалось, не имела себе равной по красоте ни в Дагестане, ни в Чечне.
Ни Патимат, ни Анна не знали, что из Моздока не одного татарина подсылал купец к имаму, предлагая большой выкуп за дочь, но Шамиль был неумолим.
— Не просите, не отдам даже за царские состояния, только одному аллаху могу уступить ее, — говорил Шамиль.
Анна быстро научилась читать Коран, освоила языки. Она была единственной во всем имамате, кому разрешил Шамиль купить гармошку. Гармонь заменила ей фортепьяно. Только в ее комнате звучали по вечерам печальные восточные мелодии. Имам, прикрыв глаза, мог слушать их до бесконечности. Как только звуки обрывались, он поднимался с ковра, неслышно ступая, выходил в коридор и долго смотрел на Анну, задумчиво сидящую на тахте.
В один из вечеров он увидел, как девушка, отложив в сторону гармонь, зарыдала, закрыв лицо руками. В это время из другой комнаты вышла тетушка Меседу. Шамиль, приложив указательный палец к губам, на цыпочках вошел в кунацкую, сделал знак рукой тетушке следовать за ним. Когда она вошла, Шамиль сказал:
— Тетя, если у тебя есть какие-либо драгоценные женские украшения, преподнеси ей от моего имени. То, что принадлежит Патимат, я не хочу брать, чтобы не обидеть ее. Завтра, когда придет Юнус, я попрошу его заплатить тебе их стоимость, взяв из казны часть денег, принадлежащих мне. Или Муса купит тебе потом равноценные.
— Что ты, что ты, племянник мой, — всплеснув руками, заговорила Меседу. — Все, что есть, отдам. Никаких денег и украшений мне не нужно. В молодости я их не носила, а теперь тем более не стану носить. Нет у меня ни дочери, ни сына, чтобы дарить в день свадьбы, а для тебя ничего не пожалею.
Меседу, прихрамывая, быстро вышла. Через несколько минут, заслышав ее шаги и скрип стеклянной двери, Шамиль вновь пошел в коридор и встал у двери. Он увидел, как подошла Меседу к девушке и поставила перед нею круглый луженый поднос. На нем лежали кольца, серьги, коралловые ожерелья, серебряные браслеты и позолоченный серебряный пояс с огромной бляхой, усеянной бирюзой.
Анна даже не взглянула на драгоценности. Когда Меседу вышла из комнаты, Шамиль сказал ей:
— Попроси у девушки разрешения для меня войти к ней.