— Для этого не бывало повода, — спокойно заметил Шамиль.
— Как бы там ни было, сегодня мы пришли не просить тебя, а заявить, что мы, главы общества и родовых союзов, не одобряем твое поведение. Ты обязан помириться с отцом. Если он будет вести себя неподобающим образом в нашем обществе или совершит проступок, ответственность за это он будет нести не перед тобой, а перед джамаатом, согласно адату.
— Уважая ваш возраст и достоинства, я примирюсь с отцом, но при условии, что он больше никогда не возьмет в рот хмельного. Не я это запрещаю, а Коран. В лице своего отца мне хочется видеть истинного мусульманина. Пусть он даст слово при вас.
— Хорошо, позовите Доного, — приказал мулла.
Виновник все это время беспокойно расхаживал возле дверей сакли.
Когда вошел отец, Шамиль почтительно встал. С минуту оба взволнованно глядели друг на друга, Доного первым виновато опустил глаза.
— Доного, садись сюда, — мулла указал место рядом с собой.
Шамиль продолжал стоять. Обратившись к Шамилю, мулла сказал:
— Все, что было у нас на душе, мы излили, теперь подай отцу руку.
— И мне хочется излить ему то, что у меня на сердце, — сказал Шамиль. — Я повиновался тебе даже тогда, когда ты бывал неправ.
Доного кивнул головой.
— Ты давал слово и не сдержал, поклялся и нарушил клятву, простите меня за этот упрек. — Шамиль обвел взглядом сидящих, затем вновь обратился к отцу: — Если ты любишь меня как сына, хочешь, чтобы я называл тебя отцом, выполни следующие условия: первое — не пей запрещенных пророком напитков до конца своих дней; второе — не занимайся больше виноделием.
— Но ведь мы тогда разоримся! — всплеснув руками, воскликнул Доного.
— Это мои условия, — спокойно повторил Шамиль и добавил: — Пьянство наносит большой вред людям, доходы, полученные за счет разорения и несчастья других, не принесут и тебе добра. Тот же доход ты можешь получить, если будешь продавать винные ягоды в свежем или засушенном виде.
— Сын мой, вино идет дороже, я дам тебе слово, что буду продавать его только гяурам.
— Не надо этого делать и по отношению к врагам, ибо потерявшие рассудок опаснее здравомыслящих.
Старый мельник стоял перед зятем, держа в руках пожелтевший Коран. Мулла и старейшины сидели в ожидании.
Доного уступил сыну. Возложив руку на священное писание, он сказал:
— Клянусь великим творцом, пророком и этим Кораном, что отныне уст моих не коснется влага, запрещенная аллахом. Остатки вина в моем погребе будут выплеснуты на землю.
Среди сидящих послышались возгласы одобрения.
Примирение состоялось, разговор казался оконченным. Но Шамиль, также прикоснувшись к Корану, произнес: