— Нельзя так! Вы что делаете? Сейчас же идите к себе спать, — выговаривал хозяин, хватая за руки то одного, то другого.
Наконец с помощью нянь детей удалось выдворить из кабинета, где завязалась мирная беседа, очень заинтересовавшая гостя. Из рассказа Щукина Шамиль узнал о том, что его сын Джамалуддин, будучи привезен в Петербург из Ахульго, первый год воспитывался у Щукиных, которые раньше жили в столице. Старший сын Щукина был другом Джамалуддина. Они вместе учились в пажеском корпусе. За обоими мальчиками ухаживала одна няня. Шамиль был очень растроган. Он с нетерпением слушал и ждал, пока Руновский переведет ему слова хозяина.
— Жива ли та женщина, которая заменила на чужбине мать моему сыну? — спросил Шамиль.
— Да, она жива, но уже очень старенькая, я велю позвать ее, — ответил Щукин.
Когда в комнату, опираясь на руку лакея, вошла седая, дряхлая старушка, имам подошел к ней, взял ее руку и приложился губами. Это была вторая женщина после престарелой императрицы, руку которой поцеловал Шамиль. Когда няне сообщили, что перед ней стоит Шамиль, отец ее воспитанника Джамалуддина, старушка прослезилась. Утирая слезы, она сказала:
— Храни тебя господь, сын мой! Унесла безвременно смерть нашего касатика Джамала… До сих пор молюсь за упокой его души, славное было дитятко… Видно, господь лучших забирает, а такие, как я, свет коптят в ожидании часа своего.
На другой день после завтрака, беседуя с Шамилем, Руновский спросил:
— Шамиль-эфенди, как вам понравился бал?
— Он мне не понравился вовсе. — Шамиль вспомнил акт из балета «Пери». — Правда, эти представления были поскромнее, чем в петербургском театре, где напоказ выставили обнаженных танцовщиц и глупого султана, который, выламываясь и прыгая перед обнаженными женщинами, пытался выразить страстные чувства, которые мог выразить словами. А что касается хозяина дома, — продолжал Шамиль, — я остался им очень доволен и проникся уважением к нему, семье и няне за то, что они приютили когда-то моего бедного Джамалуддина.
Желая отвлечь Шамиля от грустных воспоминаний, Руновский сказал:
— Значит, вам не нравятся русские танцы?
— А ты как себя чувствуешь, Апфилон, когда видишь обнаженные шеи, грудь, прекрасные лица и роскошные волосы женщин? — спросил Шамиль.
— Сразу чувствую некоторое волнение, а затем любуюсь, — с улыбкой ответил Руновский.
— А я чувствую себя как-то неловко, стесняюсь. В крайнем случае можно было бы примириться с обнаженными лицами и косами, а так не годится… Да и как можно дозволить, чтобы жену в таком виде обнимали мужчины. Такие умные люди, как русские, как могут терпеть подобное? Я считаю это недопустимым в обществе, — сказал Шамиль.