— Доброе утро, товарищ майор, — улыбнулся Аракчеев, уверенно приближаясь к Ермолову и находу сбрасывая с плечь бушлат и стягивая через голову тельняжку.
Командир окинул взглядом тощие плечи и впалую грудь старшего лейтенанта, но от комментариев отказался.
— Тут ведь смотри как, — сказал он. — На войне испытываешь большое удовольствие от маленьких радостей, на которые в мирной жизни ты не обращаешь внимания… Вспоминаешь об этом, только когда ощущаешь их! По возвращении домой, наверное, все опять пойдет, как раньше, и не будет столько удовольствия при обычном умывании и при затяжке хорошей сигаретой. Там достаточно просто открыть кран с водой, а еще лучше — залезть в ванну…
Старший лейтенант молча улыбнулся и пожал плечами, принимая из рук майора кусок мыла.
— О, ванна, — с откровенной широкой улыбкой вздохнул Алексей Петрович. — Я готов сложить о тебе целую оду!…Потому, что… когда больше двух недель ты грязен, как свинья, то ванна начинает тебе сниться, как женщина, и ты ее желаешь не меньше, чем женщину. О бане я просто умолчу. Это просто эфемерная надежда…
Заметив вспыхнувшие застенчивым румянцем щеки комвзвода, Ермолов не удержался от сдавленного смешка. Он хотел было переспросить Алексея Андреевича о его семье — жене, детях, но, решив для себя, что тот вообще врядли хорошо знаком со слабым полом, его прелестями и достоинствами, скромно смолчал.
— В иных ситуациях, — продолжил Алексей Петрович. — Не как тут, на блокпосту, в тишине, миру и согласии, а на реальной войне… Умыться водой с мылом порой не получается возможным по несколько суток. Приходится, знаешь ли, просто обтираться дешевыми одеколоном или водкой, лишь бы смыть пот и жир, вновь ощутить себя цивилизованным человеком. Или, скажем так…человеком не далеким от цивилизации.
— ?! — Алексей Андреевич скромно пожал плечами, и, принимая слова майора на веру, утвердительно кивнул головой с обильно намыленным лицом, отчего глаза давно уже были плотно закрыты.
— Если перестать следить за своим обликом, — заботливо поливая на руки старшего лейтенанта воду из котелка, продолжал свою лекцию Ермолов. — То очень легко опуститься… Наступает отупение, полнейшая апатия, наплевательское отношение к своей жизни и…к жизням своих сослуживцев. Может произойти и психологический срыв… Поэтому командиры и должны гонять своих подчиненных за внешний вид. Хоть чем-то, но заставлять их помнить о своем человеческом облике, а уже исходя из этого и обо всех остальных ценностях, вроде гуманизма, взаимовыручки и так далее.
Пока комвзвода с искренним наслаждением обтирался жестким полотенцем, майор отошел к стене крепости, присел на какую-то завалинку и раскурил солдатскую "Приму". Выдыхая густые клубы сизого дыма в прохладу утреннего воздуха и, то и дело сплевывая с губ крошки табака, он подытожил: