— У нас, русских, то же самое, — обиженно за нацию, возразил Алексей Андреевич.
— Однако же… У нас, русских… стариков мало кто слушает, — заметил Греков. — А здесь, на Кавказе, слушают… и род свой до пятого колена знают-с… Теперь, Ваше благородие, далее. Гость для них — святой человек, и если Вас пригласили в дом, то хозяин отвечает за Вашу жизнь головой, можете ничего не опасаться.
— Даже, коли русский?! — с неизбежным сомнением в голосе переспросил комвзвода, с удивлением для себя самого подхватив манеру речи драгуна-десантника.
— Независимо — любой, — с учтивым наклоном, словно выступая перед обширной аудиторией, ответил Вадим. — И еще, раз уж речь зашла о гостях. Попадете случаем за мусульманский стол, имейте в виду — пищу у них можно передавать только правой рукой, левая считается нечистой.
— От чего же? — ухмыльнулся Аракчеев, тайком взглянув на свою левую руку и медленно проворачивая ее ладонью то вверх, то вниз.
— Ею сморкаются, моют стыдные части тела и прочее…
— Какая дикость, право, — одернув руку и невольно вытерая ее о штанину, как если бы та действительно была в чем-то выпачкана, буркнул Алексей Андреевич.
— А Вы, Ваше благородие, вижу, о Коране и не слышали?
— Помилуйте, милейший, я христианин! К чему мне знать иные религии?
— Тогда слушайте, товарищ старший лейтенант, — усмехнулся сержант, то ли от искреннего внутреннего удовольствия поучить уму-разуму старшего по званию, то ли заметив необычное обращение. — Слушайте, а то, не ровен час, без головы останетесь по-неведенью. Значит так, свинину они не потребляют. Грязное животное, жрет, что попало. Далее… хлеб ножом не режут.
— Про свинину я знаю, — насупившись, заметил комвзвода. — А про хлеб… Шутишь?
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — отрицательно дернул подбородком Греков. — У них считается, что Аллах за это может урезать пищу. Кстати, скотину едят только обескровленную, то есть, запоротую. Удавленную или убитую ударом не трогают. Кушанья берут пальцами, но никак не двумя. Кости не облизывают и не обгладывают. Вот, вроде бы, по столу и все диковины. Что забыл, потом напомню.
— По столу? А, кроме стола, есть и другие?
— А как же?! — присаживаясь на корточки спиной к крепостной стене и вынимая из-за пазухи драгунского мундира пачку солдатской "Примы", улыбнулся Вадим. — К примеру, нельзя рисовать ни зверей, ни людей. Запрещается появляться перед женщиной с голым брюхом.
Алексей Андреевич опустился на корточки рядом с сержантом и с заинтересованным блеском в глазах, заглянул в лицо Грекова. Последний задумчиво выпустил в прохладу ночного воздуха густые клубы табачного дыма и, мысленно подытожив, что разговор о женщинах не оставляет равнодушным ни одного мужчину, продолжил.