— Что это? — спрашивает Джули, но она не смотрит миссис А в глаза. Она наклоняется и показывает на зияющую дыру в прогнившей грудной клетке. — Вы это видите?
— Что-то сверкнуло? — спрашивает Нора. — Как будто солнце попало на маленькое зеркало?
— Да… Но всего на полсекунды. Я думала, мне показалось. Нора кивает.
— Вот об этой странности я и говорю. А насчет твоего вопроса о лечении разложения… посмотри поближе.
Мы с Джули наклоняемся и видим, что дыра в боку женщины вроде бы стала… меньше.
Нора кивает.
— Вот об этой странности я и говорю. А насчет твоего вопроса о лечении разложения… посмотри поближе.
Мы с Джули наклоняемся и видим, что дыра в боку женщины вроде бы стала… меньше. Края раны посветлели и появились розовые пятна.
— Что это? — благоговеющим шёпотом спрашивает Джули.
— Понятия не имею. Никогда раньше не была в большем замешательстве. Мы называем это Мерцанием. Каждый раз, когда это… происходит, мертвые немножко оживают.
Меня пронизывает странное чувство. Дрожь от ужасного осознания. Я чувствовал это Мерцание. В глазах, в голове, в хрупких сломанных костях. Я чувствовал его вокруг меня, оно спускалось вниз к ногам, настойчиво ведя меня вперед. Я посмотрел в широко открытые взволнованные глаза женщины.
— Ты не мертвая, — прошептал я.
— Так это их лечит? — спрашивает Нору Джули.
— Я думаю, что да.
— Тогда зачем им нужна медицинская помощь? Почему просто не дождаться, пока Мерцание вылечит их?
— Еще одна странность. Оно не лечит раны, только гниение.
— Что ты хочешь сказать?
— Оно может оживить погибшие клетки и затянуть огромную отвратительную дыру, — она указывает на грудь миссис А. — Но оно пропускает раны.
— Специально, что ли?.. Нора пожимает плечами.
— Иногда кажется, что так и есть. Временами смотришь на расползшуюся склизкую гнилую плоть и даже не знаешь, что в этой каше есть рана, пока Мерцание не восстановит ткани. А потом внезапно там оказывается пулевое отверстие, свежее и кровоточащее, как будто Мерцание помнит, что оно там было, и оставляет его лечение нам.
Джули хмурится и смотрит на дыру, которая, кажется, стала еще меньше, пока мы отвлеклись.
— Не вижу никакого смысла.
— Раны — это не чума, — обе девушки подпрыгнули, как будто забыли, что я здесь. — За повреждения, которые мы нанесли сами себе, отвечаем тоже сами.
Нора подняла брови и выпятила нижнюю губу.
— Ух ты, Р. Твой английский стал намного лучше.
Миссис А вздрагивает. Краем глаза я замечаю поток золотых искр, которые пропадают перед тем, как я успеваю сфокусироваться на них. Её кожа становится упругой. Морщины исчезают, возвращается естественный цвет, настоящее лицо оказывается довольно молодым, — ей около тридцати. Глаза цвета жидкого свинца становятся темно-синими.