— Что за хрень ты несёшь? — кричит Джули. — Ты вообще себя слышишь? Я смотрю на людскую реку, плывущую по обеим сторонам улицы.
Измождённые худые лица, тощие, либо ожиревшие тела, обёрнутые в потрёпанные выцветшие остатки дорогой одежды, логотипы на которой не видны из-за пятен и дыр. Разрушенные войной и землетрясениями здания не восстановлены, а отремонтированы сырой фанерой. Витрины огорожены и заставлены непонятными механизмами. Город гудит, как завод, но что он производит? Ни на одном лице не видно удовлетворённости от результатов тяжёлой работы. Этот завод — продукт многих заводов.
Как это произошло? Даже негодяй в моём подвале не хотел бы жить в таком мире. Он хотел собирать плоды общества, а не сажать сад. Из-за чего Аксиома сошла с ума? Я взываю к своим воспоминаниям, но они отказываются мне открываться.
— Ты хочешь всю дорогу ехать по Парк Авеню? — спрашивает Джули.
— Это самый короткий путь, — отвечает Голубой Галстук.
— Пробки ужасные. По Третьей было бы быстрее.
Голубой Галстук смотрит на неё через зеркало, но продолжает ехать по Парк Авеню. Джули вздыхает.
Вспомнить, что мы с ней оба нью-йоркцы, доставляет мне некоторое удовольствие, как бы плохо сейчас не звучало это звание. Кусочек общей земли в огромной пропасти между её прошлым и моим. Я представляю, как она едет в центр вместе с группой своего отца, впитывая всё, что попадает в поле зрения её голодных юных глаз, и стремясь скорее вырасти. А потом, навещая его в форте Гамильтон, когда начали кипеть Конфликты Районов, ей хотелось этого меньше. Я вижу её двенадцатилетней, воображение подкидывает мне удивительные детали: она ниже, худее, на мягких щеках меньше шрамов, крошечное тельце утопает в мешковатой рабочей одежде. Она идёт по Бруклинскому мосту, вдалеке добавляет текстуры восходу солнца дым от взрыва. Эта мысль заставляет меня улыбаться, пока я не вспоминаю, что я тоже там был. Может быть, смотрел на неё из какого-нибудь мрачного окна высотки, но видел только ещё один пиксель в порнухе моих амбиций.
Я хочу выкашлять своё прошлое, сплюнуть его подальше, но оно закладывает мне горло. Есть только один способ справиться с ним — переварить его.
— Вот мы и приехали! — объявляет Жёлтый Галстук, когда автомобиль подъезжает к обочине.
— Не прошло и трёх дней, — говорит Джули, закатывая глаза.
— Мы признательны вам за энтузиазм, — говорит Жёлтый Галстук. — Надеемся, это значит, что на сегодняшнем интервью вы решите сотрудничать.
— Да пошла ты. Ты воняешь, как вишнёвый презерватив с тухлой спермой.
Я фыркаю. Жёлтый Галстук хмурится. Какими бы красочными не были оскорбления Джули, они остаются отвратительно меткими.