«Простите, ребята. Боб, можешь сделать потише?»
Мальчик, которого зовут Давид, выходит из соседнего дома, и собака, которую зовут Трина, бежит поприветствовать Бадди.
«Привет, Уолли», — говорит Давид.
«Ш-ш-ш», — говорит Уолли, не поворачиваясь.
«Проверка. Проверка. Сейчас лучше?»
Мари, сестра-близняшка Давида, выходит следом за ним. С тех пор, как их клетки отделились от клеток матери и начали формироваться тела, прошло шесть лет и девять месяцев. С того момента, как у Давида стерлись воспоминания о чреве матери и темноте, что была до этого, боль рождения и сложность формирования разума, прошло два года. Мари еще помнит это, поэтому она смотрит на всё окружающее как гость, изучает странный мир, но очень скоро она сдаст эти страницы в Библиотеку, а мы будем ими наслаждаться, пока она пишет новые.
«Что происходит?» — спрашивает друга Давид, пока собаки обнюхивают друг друга.
«Разве твоя мама не говорила?» — спрашивает Уолли. — «Сегодня большое собрание. Все могут послушать, даже дети. Поэтому заткнись».
«Итак», — говорят динамики, и дети смотрят вверх. — «Думаю, мы всё исправили, поэтому сейчас я попрошу всех отложить работу, убрать молотки, засунуть детям соски и послушать».
Мари пристально смотрит на черный громкоговоритель. Она видит вибрирующую трубку бумажного конуса, пульсирующую, как биение сердца. Воспоминания проносятся в её голове в последний раз и исчезают. Прозрачный розоватый свет её предыдущей жизни гаснет. Она здесь, на Земле, босиком в грязи. Она слушает.
Я
— ВЫ ВСЕ ВИДЕЛИ вертолёты, — говорит в микрофон Россо, пока звукач Боб жуёт сэндвич в задней части комнаты. — И рано утром некоторые из вас видели колонну грузовиков. Это не наш транспорт, и понятно, что Голдмэну он тоже не принадлежит.
— Какого хрена, кто еще здесь появился? — раздается громкий голос из толпы. Микрофоны на потолке делают его еще громче.
Россо поправляет очки, высматривая говорившего.
— Мистер Болт. Вопрос правильный, но я хотел бы напомнить вам, что мы вещаем на весь Стадион. Давайте разговаривать культурным языком.
— Простите, ребятки, — кричит мужчина в микрофоны на потолке. — Дядя Тим облажался!
Светлые волнистые волосы. Загар, руки в татуировках, чёрная борцовка.
Выдающаяся щетинистая челюсть и самодовольная усмешка. Я помню этого парня. Однажды я разбил ему об стену голову. Видимо, его не убил… наверное, это хорошо.
— Отвечая на ваш вопрос, — нарочито сдержанно отвечает Россо. — Мы не знаем, кто это. Мы мало что знаем. Генерал Гриджио… не ставил разведку в приоритет.
Когда он вспоминает своего друга, его тон ненадолго перестает быть официальным.