Запись шипит и жужжит, громкость меняется волнами, как заезженная за десятилетия кассета. Это словно какой-то загадочный розыгрыш. Россо ошеломлён.
— Кто звонил на 800? — спрашивает Россо, но этот вопрос не адресован никому конкретному.
«Чтобы сообщить об угрозе для или от вашего регионального правительства, нажмите четыре. Если ваш штат пытается отделиться, и вы хотите запросить освобождение от карательных ударов, нажмите пять».
— Несколько часов назад я повторно звонил в Голдмэн, — говорит Кёнерли. — Линия была мертва, но я поставил на автодозвон.
— Как их линия поменялась на федеральную 800?
«Чтобы узнать, как избежать заражения, нажмите шесть. Для связи с оператором нажмите семь. Если вам просто хочется успокоиться, нажмите восемь для переадресации на ЛОТОС».
Голос затихает, остается только фоновая музыка, переходящая в ритм кубинской конги. Россо смотрит на Кёнерли, пожимает плечами и нажимает семь.
«По причине общенационального кризиса и резкого сокращения персонала время ожидания увеличивается. Примерное время соединения с оператором составляет 365 дней. Приносим свои извинения за задержку. Нам очень жаль».
— Даже не знаю, чего я ожидал, — говорит Россо. Он тянется к кнопке сброса вызова.
Раздается жужжание и отчетливый щелчок.
— Алло?
Рука Россо замирает над кнопкой.
— А… Алло?
— Кто это?
— Это Лоуренс Россо из Стадиона. Кто… С кем я разговариваю? Пауза.
— Эта линия еще не настроена. Я не могу отвечать на вопросы. Россо смотрит на Кёнерли, потом обратно на телефон.
— Это штаб Купола Голдмэн?
— Да.
— Могу я поговорить с Генералом Кинзой? Снова пауза.
— В Куполе Голдмэн поменялось руководство. Мистера Кинзы больше нет с нами.
— Что за новое «руководство»?
— Эта линия еще не настроена. Я не могу отвечать на вопросы. В течение часа в ваше поселение прибудут пичмены, они будут представлять нашу организацию.
— Что за ваша…
— Они расскажут о нашей организации. Они прибудут в течение часа. Спасибо, что позвонили в Аксиому.
Щелчок. Красная лампочка на телефоне гаснет.
Большая часть народа перешла из зала заседаний в вестибюль, но несмотря на огромную толкучку, в комнате стоит тишина. Россо смотрит на телефон, но его мысли где-то далеко. Я смотрю на Джули и вижу на её лице такое же выражение.
Большинство лиц в комнате выражают обычное смятение и тревогу — у них бегают глаза, они заламывают руки, перешёптываются с соседями — но каждый четвёртый- пятый человек стоит в глубокой задумчивости, будто погруженный в детские воспоминания, и у всех этот странный мечтательный взгляд.
— Откуда я знаю это название… — Джули говорит очень тихо, почти шёпотом, и по тону её голоса я понимаю, что это не какое-нибудь приятное воспоминание вроде вкуса любимых конфет или первых ноток колыбельной.