- Что и остается, коли мы не вольны в своих уделах…
В Москву из далекой южной страны Персии приехал венецианский посол Амброджо Контарини. Добирался он через многие земли, и нигде ему не чинили препятствий. Грамота венецианского дожа охраняла в неблизком пути. Когда заговаривали о Венецианской республике, вспоминали ее могучий флот.
Из Персии ехал Амброджо через Дербент и Шемаху, степи Золотой Орды и город Сарай, любовался Казанью, ее стенами из белого камня и мечетями. А когда до Москвы доехал, диву дался…
Не видел раньше он, посол венецианский, города, почти сплошь срубленного из бревен, расположенного по обе стороны реки, с улицами запутанными, где по одной едешь и не ведаешь, на какую выберешься. А в Венеции дома каменные, на сваях, улицы в каналах и вместо карет лодки - гондолы…
У стен Кремля посол стоял долго. Виделись ему полчища конников-степняков, слышались их воинственные кличи. И поражался Амброджо, отчего называют Кремль каменным, когда во многих местах проемы в стенах в латках бревенчатых.
Бродил Контарини по Москве, перепрыгивая через зловонные лужи, за голову хватался:
- О, Езус Мария!
И тогда вспоминались ему Рим и Флоренция, где мостовые одеты в булыжник.
В один из дней повели посла во дворец великих князей московских. Его принял князь Иван Молодой. В отсутствие отца он восседал на троне, стоявшем на помосте, чуть ниже трона отца, Ивана Старшего.
Иван Молодой справился у посла о здоровье венецианского дожа и спросил, не чинят ли Амброджо в Москве какие препятствия.
С тем и отпустили…
В Москве на Контарини первое время косились, бабы и детишки хихикали, тыкали пальцами в его камзол и короткие, до колен, штаны, чулки и башмаки, а на шляпу глядя, хохотали - широкополая, с пером страусиным.
Поражались лицу безбородому. Эвон, на Руси у мужика православного борода окладистая, ухожена, а уж такой камзол, как на Амброджо, не то что мужик не наденет, но и баба не напялит…
Месяц-другой живет в Москве посол венецианский. Ожидал, когда с зимними морозами облегчится проезд по бездорожью.
Довелось повидать, как сопровождает великого князя Ивана Старшего его охрана из дворян. Сам князь показался послу красивым, высоким, стройным, и глаза его насквозь пронизывали. Не случайно бояре именовали его государем.
Все в Москве удивляло Контарини, особенно торжище с обилием хлеба и зерна, мяса и птицы, рыбы и скота в загонах, сена и дров.
В торговые дни торжище расползалось до Москвы-реки, выбиралось на лед.
Приезжали на Русь в Москву гости из Ганзейского союза, ляхи из земли польской и торговцы с Востока.