- Ты, государь, ярлык ханский порви, не принимай. Не данники мы, силы у нас ныне достаточно, коли чего, отобьемся от ордынцев.
В палату Иван Васильевич вошел, кресло тронное занял, по Думе глазами повел. Выжидающе смотрят на него бояре, ждут, что ответит он ханским посланцам.
Увидел Иван Третий лица бояр, и спокойствие охватило его. Понял: час настал.
Ввели мурзу с сопровождающими его татарами. Мурза к трону шагнул, ханский ярлык протянул.
Взял государь грамоту и, тут же разорвав ее, швырнул мурзе.
Завизжали ордынцы, кинулись к княжескому креслу, но служилые дворяне их перехватили, из палаты выволокли, из Кремля вышибли.
Долго еще разносились по городу их визги и крики.
- Яман! Яман!..
В тот же день послы Ахмата покинули Москву. Домой, в Сарай, ордынцы пробирались, когда еще снег лежал. На кордонах их не задерживали: едут домой татары и пусть себе едут.
Худую весть ни мечом не одолеть, ни стрелой каленой не убить.
Известие о том, что урусы отказались выплачивать дань, разнеслось по всей Золотой Орде, и отовсюду улусами потянулись татары, темники вели свои тумены. От гор Кавказских, из плодородного Узбекистана съезжались в степи, ставили вежи вокруг Сарая-города.
Сколько их было, три-четыре тьмы? А может, и все двадцать? Ни конем не объехать все стойбища, ни взором не окинуть. Такую Орду впору Чингисхану водить на Урусию и ему, хану Ахмату, потомку великого Чингиса.
Так думал Ахмат, так думали его сподвижники, верившие в счастливую звезду своего полководца…
В один из пасмурных весенних дней, когда степь едва задышала, от огромного становища отделился тумен темника Ильяса и Диким полем, рубежами Урусии понесся на Москву. Хан отдал приказ этим набегом выяснить расположение полчищ урусов. Между Калугой и Серпуховом, разорив волость Беспугу, тумен Ильяса повернул назад и Диким полем в двухнедельный срок, проделав путь более чем две тысячи верст, воротился к Сараю. Ильяс доложил Ахмату, что "русы не имеют войска до самой Коломны, великие князья московские оборонять город не смогут.
И тогда на военном совете хан и его советники прияли решение двигаться на Урусию.
Оглашая небо и Дикую степь криками, ревом скота скрипом кибиток, тронулась Золотая Орда, чтобы потрясти страхом Урусию во славу Поднебесной.
Подобно ползучей гусенице на стволе дерева, двигались улусы на колесах, делали бесконечно долгие остановки, и их продвижение напоминало великое переселение народов.
От Дикой степи, от русских кордонов поскакали дозорные с тревожной вестью:
- Орда стронулась! Орда пошла!
Из древних русских городов, из северных земель потянулись в Москву ополченцы, князья и бояре со своими дружинами. Шли и ехали пешие и конные, катили розвальни, облепленные мужиками с допотопным оружием, в лаптях и сермягах, провожаемые стариками и бабами.