Развел руками Андрей Меньшой. Иван Третий хотел сказать ему: «Ты же с молодым великим князем к моему голосу не прислушались, все это стояние затеяли ».
Кто знает, может, и высказал бы государь ему и сыну Ивану свои обиды, если бы молодой великий князь не заговорил:
- Вижу, воеводы, стояние вам в тягость, а особенно ополченцам. Вьюга не заставит ждать, крестьянину пашню надобно поднимать. И намерен я предложить, воеводы, не нам самим Угру переходить, а отойти от берега версты на две. Изготовиться и ордынцев дождаться… Потемну пойдем. Я в челе с дружинами стоять буду, а правым и левым крыльями конных ордынцев охватим. Как увидим, что сражение в разгаре, засадный полк бросим…
Воеводы поддержали Ивана Молодого.
А на рассвете дозор ополченцев сообщил, что ордынцы снялись, в Дикое поле откочевали. Не стал Ахмат Угру переходить, отказался от боя…
От Угры-реки до самого Серпухова растянулись обозы. Санный поезд скрипел по первопутку, скользили розвальни. Кому из ратников места в санях не нашлось, шли нестройными колоннами, малыми отрядами, все больше по землячествам делились.
Весело шли, с песнями и прибаутками, посмеивались:
- Мирон, а Мирон, не помер?
- Ты, Мирон, шерстью оброс, ровно пес дворовый. Тебя, поди, и детишки не признают.
- А зачем ему детишки, признала бы боярыня!
Радостно было ополченцам. На Угру шли, не рассчитывали живыми воротиться. Ан счастье выпало, Бог пожить еще дает!
Проходили через Коломну, люд улицы запрудил, перекликается с ополченцами, знакомцев выискивает:
- Ты, Родя, Кузьму не встречал? Кто-то за Родиона ответил со смехом:
- Ты его, молодка, не жди, твой Кузьма в Калуге другую сыскал, пригожей тебя!
- Ах ты, кобель рябой, твоя женка тебя в конуре псиной ждет!
- Ему, проклятому, и конуры много!
Коломной проезжали, великий князь Иван Молодой броню скинул, шуба нараспашку, шапку соболиную лихо заломил, по сторонам глазами зыркает.
Встрепенулся вдруг, в стременах приподнялся. Показалось, в толпе Глашу заприметил. Коня придержал, а Санька рядом с Иваном Молодым ехал, сказал:
- Поздно вспомнил о Глаше, князь. Нет ее уже в Коломне. Постриг монашеский она приняла.
Сник молодой великий князь. Уж как он хотел, чтобы Глаша увидела его! Понял, не хватает ее сейчас. Ласки вспомнились, слова добрые, сердечные. Одна она и была у него утеха. Вот Санька вернется в Москву, Настена его будет ждать, сын Санька. А кто его, князя, встретит?
Потекут дни, один на другой похожие: сидение в Думе, разборы боярских жалоб, писания дьяков, отъезды в города дальние…
Сейчас пожалел, что не напросился с Холмским в Дикое поле с полком дворянским - разведать, куда хан Ахмат с ордой отправился…